Я стал бегать от трупа к трупу. У всех было его лицо.
Но жизнь не кино. Спросите у моего зятя Ронни. Мне не снился сон, по крайней мере насколько я помню.
– Земля вызывает Мо, Земля вызывает Мо, – бубнил Рико.
– Я слушаю.
– Так чего ты хочешь?
– Можешь сказать мне фамилию детектива из Отдела розыска пропавших?
– Майк Салливэн, – немедленно ответил Рико.
– Уверен, что его зовут Салли.
– Что тебе сказать? Ты ведь знаешь, какие они, эти ирландцы: великие пьяницы, великие мыслители, великие писатели и великие драчуны.
– И гадкие прозвища, – засмеялся я. – Я тебе расскажу, до чего докопался.
Это был не сон, но Мириам таки выбила меня из колеи.
Внутриведомственная свалка – это продукт естественной эволюции любой огромной бюрократической системы. Это одно из средств, с помощью которого бюрократия защищает себя от испытующего взгляда извне. Безопаснее проглотить свои ошибки, чем сознаться в них. Растет чудовище – увеличивается и его свалка. Это в полной мере относится и к нью‑йоркской полиции. 30 000 или около того мужчин и женщин из Нью‑йоркского полицейского управления из кожи вон лезут, чтобы быть на хорошем счету. По крайней мере, в самом начале многие из них стремятся схватить за ворот каждого злодея, отловить каждую дворняжку, которая попадется под руку. Но, конечно, не все.
Некоторые ленивы от природы. Для них служба – это пятьдесят две зарплаты в год, медицинская страховка и хорошая пенсия. Они начинают обратный отсчет двадцатилетнего стажа с той минуты, как приступают к работе. Встречаются полицейские, которые делают успехи в работе, бывают неспособные, есть и психи. Некоторые полицейские получают в конце концов назначение в отделы, более известные как «группа резиновых пистолетов». У них есть значки, но они больше не используют оружие. Некоторые работают в архиве или на складе вещдоков.
Кое‑кто находит свою нишу в офисах и в отделах, где делают «повседневную» полицейскую работу, но при ней риск бывает минимальным. Каждый знает – или утверждает, что знает, – что в Отделе собственной безопасности осведомителями работают ленивые, трусливые полицейские, те, кто боится улицы или не любит вести дела. В своей совсем не звездной карьере я старался не попадаться им на пути. Возможно, в Отделе служебных расследований есть хорошие полицейские, но сам род их деятельности уж больно противный. Другим известным отстойником является Отдел розыска пропавших. Я хочу сказать, что реальной работы там, по существу, нет.
– Вы Салли? – спросил я, наклонившись над его рабочим столом.
– Чего ты хочешь, Ахав?
– Эй, это здорово. У вас, парней из Отдела розыска пропавших, остается масса времени, чтобы читать классику. Белый кит испытывает меня… – Я попытался изобразить Грегори Пэка.
– Рико предупредил, что вы из умников.
Я почувствовал, что краснею.
– Ха, он звонил вам?
– Иначе я не стал бы с вами разговаривать, – ответил Салли. – Меня уже тошнит от всего этого шума и пыли, скоро просто вырвет. Я подробно рассказывал, что знаю, примерно пятидесяти парням. Напрасная трата времени.
Я промолчал. По размеру его брюха можно было сказать, что свободное время он тратит на поедание пончиков. Он отбарабанил все, что ему было известно, как вызубренный урок, потом передал мне папку с делом и кивнул на незанятый стол.
В папке содержалась бесполезная информация, только в большем количестве и более подробная. Там не было ничего, что указывало бы на добровольное исчезновение Патрика, но и ничего, что свидетельствовало бы о том, что он стал жертвой преступления.