Словом, будни Разумовского были всецело заполнены профессиональной деятельностью в психиатрической больнице, в которой в последние годы он работал на полставке, и частной практикой, являющейся для него не только источником доходов, но и необходимой для его жизни отдушиной, составляющей главный смысл его существования. Что касается семьи, его жены и уже взрослого сына, то они меньше всего интересовали Разумовского, хотя по привычке он старался поддерживать видимость более или менее нормальных отношений. Профессиональная деятельность настолько поглощала его, что в конечном счете семейная жизнь воспринималась им как некий придаток к тому главному, чему он целиком и полностью посвящал себя. В этом смысле семейная жизнь не тяготила его, и он не помышлял о каких-либо возможных переменах.
Аркадий Григорьевич Вайсман был полной противоположностью Разумовскому. В отличие от последнего, ходившего с небрежно распущенными волосами, он сверкал лысиной, хотя был на пять лет моложе его. Но главное, в противоположность сумрачному и угрюмому Разумовскому Вайсман обладал завидной жизнерадостностью и хорошим расположением духа. Доброжелательная улыбка не сходила с его лица, а ироническая манера говорения выдавала в нем уроженца Одессы. При виде этого источавшего оптимизм мужчины невозможно было не поддаться обаянию его добродушного лица и располагающих к себе несколько театральных жестов, типичных для его повседневного поведения.
Вот и сейчас, находясь дома и сидя в своем кабинете, Вайсман блаженно улыбался, вспоминая те восхитительные мгновения, которые он испытал со своей любовницей несколько часов тому назад. Заглянувшая к нему жена, ни о чем не догадывающаяся и растаявшая от вида умиротворенного мужа, нежно спросила:
– Что приготовить на ужин, дорогой?
Вайсман с той же блаженной улыбкой привлек к себе жену, поцеловал в щечку и проворковал:
– Дорогая, может быть, сегодня обойдемся легким ужином?
Он не хотел есть, поскольку перед приходом домой побывал со своей любовницей в ресторане, но, чтобы не расстраивать жену, готов был доставить ей удовольствие от совместной вечерней трапезы.
– Легким ужином? – недоуменно переспросила супруга Вайсмана. – Неужели, дорогой, ты садишься на диету? Или, быть может, ты уже где-нибудь перекусил?
– Кстати, о диете. Старик и старуха находятся в раю. Сидят, блаженно улыбаются, наслаждаются покоем. Солнышко светит. Птички поют. Красота. И вдруг старик размахивается и отвешивает старухе подзатыльник. «Ты чего? – недоуменно спрашивает она старика. – Совсем сдурел, старый пень!». «Эх! – горестно отвечает он. – Если бы не твоя дурацкая диета, мы давно были бы в раю».
Вайсман рассмеялся, а его жена, даже не улыбнувшись, недовольно заметила:
– Вечно ты со своими шутками да анекдотами. Я серьезно спрашиваю. Ты что, действительно где-то перекусил?
– О, дорогая, ты, как всегда, прозорлива! – неторопливо ответил Вайсман, все еще сияя от рассказанного анекдота. Мне тут пришлось встретиться с одним коллегой. Чисто деловая встреча.
– Я его знаю?
– Не думаю, – поспешно ответил Вайсман. – Он из другого города и здесь проездом.
– Так надо было пригласить его к нам.
– Мне не хотелось тебя беспокоить, дорогая.
– Какое беспокойство! Ты же знаешь, что я всегда рада гостям.
Вайсман еще раз привлек к себе жену, обнял и, чтобы отвести от себя любые подозрения, громко рассмеялся.
– Ты чего? – недоуменно спросила она.
– Да вот вспомнил анекдот, который рассказал коллега. Представь себе такую картину. Автобус. Сидящая девушка нежно гладит котика, находящего у нее на коленях. Рядом сидит молодой человек, который видит, как этот котик млеет от удовольствия. «Как бы я хотел быть этим котиком!» – мечтательно говорит молодой человек, обращаясь к девушке. «Это вряд ли», – отвечает она. «Почему?» – недоуменно спрашивает молодой человек. «Потому, – отвечает девушка, – что я везу котика к ветеринару кастрировать».
Вайсман снова загоготал, а его жена улыбнулась, но, напустив на себя целомудренный вид, лишь заметила:
– Ну и шуточки у тебя, дорогой. Нет чтобы рассказать что-нибудь приличное.
– Так я здесь ни при чем. Это у моего коллеги такие анекдоты.
Довольный собой, Вайсман игриво шлепнул свою жену по попе, а она, заискрившись от удовольствия, погрозила ему пальцем и, вихляя бедрами, неспешной походкой направилась на кухню, готовить легкий ужин.
Вайсман был любителем и умелым рассказчиком анекдотов. Находящиеся с ним в компании мужчины получали удовольствие от искрометных шуток и многочисленных анекдотов, которые к подходящему случаю или вне такового срывались с его уст.
Рассказываемые им анекдоты не всегда имели явный или скрытый сексуальный подтекст, который вызывает, как правило, соответствующую реакцию у окружающих людей. В среде врачей он прибегал и к анекдотам, оттеняющим негативные стороны профессии медиков.
В частности, неоднократно можно было услышать от него такие короткие анекдоты:
«Несмотря на все старания врачей больной остался жив».
Или:
«В скорой помощи везут находящегося в коме мужчину. Неожиданно он пришел в себя и спрашивает сидящего рядом врача:
– Куда вы меня везете?
– В морг, – не моргнув глазом отвечает врач.
– Но я же еще жив, – возражает лежащий мужчина.
– Но мы еще и не довезли вас, – спокойно замечает врач».
Ласково-обворожительное обхождение Вайсмана со слабым полом, сопровождаемое постоянными комплиментами в адрес женщин, выдавало в нем истинного Дон Жуана, готового в любую минуту последовать за очередной юбкой, особенно если из-под нее выглядывают очаровательные ножки, прельщающие взор мужчины своей неотразимой грацией и изяществом. А если уж эти ножки, что называется, от ушей, то Вайсман готов пойти за ними куда угодно.
Неистощимый на выдумки и различного рода празднества, он был душой психоаналитического общества, члены которого ценили его не столько за ум и профессионализм, сколько за легкость и необременительность общения с ним, бесконфликтность и толерантность.
Некоторые сравнивали Вайсмана с венгерским психоаналитиком начала XX столетия Шандором Ференци. Такого же невысокого роста, располагающий к себе балагур, любитель женского пола, Вайсман действительно походил на Ференци. Правда, последний отличался тонким искусством владения техникой психоанализа и привнесением в него новых для того времени идей, тогда как первый блистал остроумием, но вряд ли его можно было причислить к числу тех, кто способствовал развитию теории и практики психоанализа.
Тем не менее Вайсман был сравнительно неплохим специалистом, в ряде случаев действительно оказывающим посильную помощь отдельным пациентам. Его профессиональная деятельность не отличалась ни творческим подходом, ни оригинальностью, ни нравственным совершенством. Но он был своего рода источником жизнерадостности и оптимизма, так необходимых для выздоровления людей, убежавших от скверны бытия в болезнь.
Его жизненный путь был довольно легким.
Воспитание в интеллигентной семье, детский сад, школа, институт, работа в одном из психологических центров, получение психоаналитического образования, частная практика в качестве психоаналитика – вот тот плавно движущийся вверх лифт, который обеспечил Вайсману карьерный рост. Тот карьерный рост, которого он достиг к своему 50-летию и который обеспечивал ему вполне приемлемый материальный достаток, необходимый для содержания не только семьи, но и любовницы.
Семейная жизнь Вайсмана складывалась не менее удачно, чем его профессиональная карьера. Обаятельный и легкий в общении, он не испытывал трудностей с женским полом. Доступные одноклассницы, обворожительные студентки, очаровательные зрелые женщины постоянно окружали его. Посвятив в таинства сексуального рая, они манили его своими прелестями, не раз посягая на его холостяцкую жизнь. Но он не спешил с женитьбой и, пользуясь расположением женщин, отрывался, как сам говорил в студенческие годы, на полную катушку и от души.