– Лицом к стене, руки над головой.
Калле снова поступил так, как ему было велено. Он покрутил головой и увидел, что парень уже подобрал пистолет Пелвиса и сидит на корточках, шаря рукой под Кассиусом и не отводя взгляда от Калле. Он выудил второй пистолет.
– Вынь пулю из той стены, будь так добр, – сказал парень, указывая направление.
И до Калле дошло, где он его видел. У реки, это тот бегун. Наверное, выследил их. Калле посмотрел вверх, на деформированную пулю, застрявшую между кирпичами. Многочисленные брызги крови вели от стены туда, откуда они появились: к голове Пелвиса. У этой пули была не слишком большая скорость, Калле выковырял ее ногтем.
– Давай сюда, – сказал парень, принимая пулю свободной рукой. – Теперь найди-ка мою вторую пулю и обе стреляные гильзы. У тебя тридцать секунд.
– А что, если твоя вторая пуля в Кассиусе?
– Я так не думаю. Двадцать девять.
– Посмотри на эту гору жира, приятель!
– Двадцать восемь.
Калле упал на колени и начал поиски. Черт, почему он пожалел денег на более яркие лампы!
К «тринадцати» он собрал четыре стреляные гильзы Кассиуса и одну другую. На «семь» он нашел вторую пулю, выпущенную в них, – судя по всему, она прошла насквозь через голову Кассиуса и попала в металлическую дверь, потому что на двери осталась небольшая вмятина.
К окончанию отсчета он так и не сумел найти вторую стреляную гильзу.
Он закрыл глаза, почувствовав, как одно веко, немного тесноватое, оцарапало глазное яблоко. Он молил Бога подарить ему еще один день жизни. Калле услышал выстрел, но не почувствовал боли. Он открыл глаза и обнаружил, что по-прежнему стоит на полу на четвереньках.
Парень отводил дуло пистолета Пелвиса от тела Кассиуса.
Черт, парень на всякий случай еще раз выстрелил в Кассиуса из пистолета Пелвиса! А теперь он подошел к Пелвису, приставил пистолет Кассиуса к тому же месту, в которое вошла первая пуля, и подкорректировал угол. И выстрелил.
– Черт! – заорал Калле и услышал рыдания в собственном голосе.
Парень убрал оба пистолета в красную сумку и махнул своим в сторону Калле:
– Пошли. Покатаемся на лифте.
Лифт. Осколки. Это должно произойти в лифте. Он должен схватить этого парня в лифте.
Они вошли в кабину, и в свете, попадавшем внутрь из коридора, Калле увидел многочисленные осколки стекла на полу лифтовой кабины. Он нацелился на один из них, удлиненный, прекрасно подходивший для задуманного. Когда двери закроются, в кабине наступит полная тьма, и ему всего-то надо наклониться, схватить кусок стекла и быстрым плавным движением махнуть им. Всего-то…
Двери закрылись. Парень засунул пистолет за пояс брюк. Прекрасно! Не сложнее, чем курицу зарезать. В кабине стало темно. Калле нагнулся. Пальцы нащупали осколок. Он поднялся. И тут его поймали.
Калле не знал, что за захват к нему применили, но он совершенно не мог двигаться, не мог, черт возьми, даже пальцем пошевелить. Он попытался высвободиться, но это было все равно что тянуть не за тот конец веревки: захват только усилился, а шее и рукам сделалось нестерпимо больно. Кусок стекла выскользнул из его руки. Наверное, что-то из арсенала боевых искусств. Лифт тронулся.
Двери раскрылись, и они услышали бесконечный грохот баса. Захват ослаб. Калле открыл рот и стал пить воздух. На него снова был нацелен пистолет, приказывавший ему двигаться дальше по коридору.
Калле отвели в одну из пустующих репетиционных комнат и приказали сесть на пол спиной к батарее. Он сидел не шевелясь и разглядывал большой барабан с надписью «The Young Hopeless», пока парень привязывал его к батарее длинным черным проводом. Сопротивляться не было причин: у него нет планов убить Калле, иначе он был бы уже мертв.