Он уставился в стену. В его голове вертелось три слова: «Нестор. Дело прекращено».
Затем он набрал в поисковике имя Агнете Иверсен.
На экране появились газетные заголовки об убийстве:
«Известный риелтор жестоко убита».
«Застрелена и ограблена в собственном доме».
Он просмотрел одну из статей, где имелась ссылка на пресс-конференцию в Крипосе старшего инспектора Осмунда Бьёрнстада. «Следственная команда Крипоса установила: несмотря на то что тело Агнете Иверсен было обнаружено на кухне, ее, скорее всего, застрелили у входной двери». И дальше: «Несколько обстоятельств указывают на ограбление, но в настоящее время мы не можем исключить иные мотивы».
Симон опустился вниз списка и нашел более давние статьи, по большей части из финансовой прессы. Агнете Иверсен была дочерью одного из крупнейших владельцев недвижимости в Осло, имела магистерскую степень по экономике, полученную в бизнес-школе Уортона в Филадельфии, и в относительно раннем возрасте приняла в управление семейную собственность. Но, выйдя замуж за Ивера Иверсена, также экономиста, она отошла от дел. Один из финансовых журналистов отзывался о ней как о хорошем управляющем, который умеет эффективно и рентабельно распоряжаться имуществом. Что касается ее мужа, то он вел бизнес более агрессивно, часто совершал покупки и продажи, сопряженные с большим риском, но время от времени приносившие крупные прибыли. В другой статье, написанной два года назад, была фотография сына, Ивера-младшего. Заголовок статьи: «Наследник миллионного состояния развлекается в кругу золотой молодежи на Ибице». Загорелый, смеющийся, белозубый, с глазами, красными от вспышки, потный после танцев, с бутылкой шампанского в одной руке и такой же потной, как и он сам, блондинкой – в другой. Три года назад, статья из финансового раздела: Ивер-старший пожимает руку советнику по финансам городского правительства Осло в связи с покупкой коммунальных домов на сумму миллиард крон компанией «Недвижимость Иверсена».
Симон услышал звук открывающейся двери. Перед ним на столе появилась дымящаяся кружка чая.
– Как у тебя здесь темно, – сказала Эльсе, положила руки ему на плечи и помассировала их. Или оперлась на него.
– Я все жду, когда ты расскажешь мне остальное, – произнес Симон.
– Какое остальное?
– Что сказал врач.
– Я тебе позвонила и рассказала, ты что, становишься забывчивым, дорогой?
Она тихо рассмеялась и коснулась губами его головы. Мягкими губами коснулась макушки. У него возникли подозрения, что она его любит.
– Ты сказала, что он может сделать не так много, – продолжил Симон.
– Да.
– Но?
– Что «но»?
– Я слишком хорошо тебя знаю, Эльсе. Он сказал что-то еще.
Она отодвинулась. На его плече осталась лежать только одна рука. Симон ждал.
– Он сказал, что в США начали делать операции. Что у следующего поколения есть надежда.
– У следующего?
– Операцию и оборудование сначала надо стандартизировать. Но это может занять годы. В настоящее время такая операция стоит целое состояние.
Симон так быстро повернулся к ней на своем крутящемся стуле, что ей пришлось сделать шаг назад. Он схватил ее за руки:
– Но это же замечательная новость! Сколько?
– Больше того, что могут заплатить люди, живущие на социальное пособие и зарплату полицейского.
– Послушай, Эльсе. У нас нет наследников. Мы владеем этим домом, нам больше не на что тратить деньги. Мы неприхотливы…
– Прекрати, Симон. Ты прекрасно знаешь, что денег у нас нет. А за этот дом мы еще не выплатили долг.
Симон сглотнул. Эльсе не произнесла вслух истинное название: игровые долги.