До этого момента.
– Я не могу, – прошептала Марта дрожащим голосом. – Я должна идти, Стиг.
Он отпустил ее, и она быстро развернулась, отперла дверь и, прежде чем выйти, остановилась:
– Это моя ошибка, Стиг. Мы больше не должны встречаться. Ты понимаешь? Никогда.
Не дожидаясь ответа, она закрыла за собой дверь. Сквозь толщу облаков пробивалось солнце, над черным блестящим асфальтом поднимался пар. Марта вышла во влажную жару.
Потом он снова направил бинокль на окно кухни и приблизил изображение. Сын стоял и смотрел ей вслед. Руки его были переплетены, челюсти крепко сжаты, а на висках проступили вены, как будто он испытывал боль. И в следующий миг Маркус понял почему. Сын вытянул руки вперед, раскрыл ладони и прижал их к стеклу. Блестящие солнечные лучи отражались от поверхности. В каждой ладони торчало по сережке, и к запястьям стекали два тонких ручейка крови.
Симон продолжил путешествие по сайту клиники Хауэлла, не похожему на сайты многих других частных американских больниц, которые на фотографиях казались пятизвездочными отелями с улыбающимися пациентами. Их сайты пестрели восторженными откликами, а хирурги выглядели как нечто среднее между кинозвездой и пилотом. На сайте этой клиники было всего несколько фотографий, краткая информация о квалификации персонала, отчеты о деятельности, профильные статьи и ссылки на номинатов на Нобелевскую премию. И что важнее всего, процент успешных операций по профилю, требовавшемуся Эльсе. Процент этот был намного выше пятидесяти, но все же не настолько высоким, как надеялся Симон. С другой стороны, он был настолько низким, что Симон в него поверил. На сайте не указывались расценки. Но он их не забыл. Настолько высокие, что он в них поверил.
В темноте он уловил чье-то движение. Это оказалась Кари.
– Пыталась дозвониться до вас дома. Жена сказала, что вы здесь.
– Да.
– Почему вы работаете так поздно?
Симон пожал плечами:
– Когда не можешь прийти домой с хорошими новостями, случается, откладываешь возвращение до последнего.
– Что вы хотите сказать?
Симон отмахнулся:
– Что у тебя?
– Я сделала, как вы просили, перевернула все камни в поисках всех возможных и невозможных связей между убийством Иверсен и тройным убийством. И ничего не нашла.
– Ты, естественно, понимаешь, что это не исключает наличия таких связей, – произнес Симон, продолжая стучать по клавишам.
Кари выдвинула стул и села.
– Мне, во всяком случае, не удалось обнаружить эти связи. А я искала хорошо. И потом я подумала…
– Думать – это нам нравится.
– Может быть, перед нами просто грабитель, увидевший две хорошие возможности: дом Иверсенов и место хранения наркотиков и денег. И во время первого ограбления он усвоил, что, прежде чем убивать, надо заставить человека выдать код от сейфового замка.
Симон оторвался от компьютера:
– Грабитель, застреливший двоих и израсходовавший полкило супербоя рыночной стоимостью в полмиллиона только для того, чтобы убить свою третью жертву?
– Бьёрнстад считает, что это разборка между бандами, способ передать послание конкурентам.
– Банды передают послания, не клея на конверты марки стоимостью в полмиллиона, инспектор Адель.
Кари откинула голову назад и вздохнула:
– Во всяком случае, Агнете Иверсен не имела никакого отношения к наркоторговле и типам вроде Калле Фаррисена, – это, я думаю, можно утверждать с полной уверенностью.
– Но связь есть, – возразил Симон. – Вот чего я не понимаю: мы установили, что он пытается скрыть факт какой-то связи, но мы все равно не можем выяснить, что это за связь.