..
- Нет, - сказал он в конце концов. - Не хочу знать точно.
Старик торжествующе поднял корявый палец:
- А знаешь, юный белый человек, в тебе все-таки больше ума,
чем глупости... Может, из тебя еще и выйдет толк. Никогда не нужно
знать точно. От этого одни неприятности. Когда я был в твоих годах
и у меня было больше глупости, чем ума, меня однажды попросил один
сержант сказать ему точно. Глупый я был, твоих лет... Я же не
виноват, что видел точно: он не вернется, он будет лежать, и в нем
станут копошиться черви... Он очень хотел знать, и я сказал...
- И что? - шепотом спросил Мазур.
- Плохо получилось. Совсем плохо. И сам умер раньше, чем ему
следовало, и еще нескольких за собой потянул... Давай лучше
поговорим о женщинах. Они тебя, по-моему, гораздо больше
интересуют.., а знаешь что? Хочешь ко мне в ученики?
Мазур не на шутку опешил:
- Я?!
- А почему нет? Это глубоко неважно, белый или черный. Лишь
бы оказался способным. Кое-что, - он сделал широкий жест, обведя
рукой внутренность хижины, - есть только у меня, и будет обидно,
если оно уйдет со мной... Оставайся. Буду тебя учить. Но это
надолго...
"Нет уж, спасибочки, - подумал Мазур. - Наслышаны. Про
колдунов, которым непременно нужно уцапать кого-нибудь за руку в
преддверии смерти - чтобы передать умение. А потом к счастливчику"
заявится шайка мохнатых и рогатых и объявит, что отныне он с ними
повязан не только на всю оставшуюся жизнь, но и... Черт, да что
мне такое в голову лезет? Я что, всерьез?"
- Нет, спасибо, - сказал он решительно. - Это не по мне.
- Как знаешь... - старик разразился перхающим смешком. - И
все же старому черному человеку интересно было бы тебя кое-чему
научить.
- Например?
- Сложностям жизни. Для молодых жизнь всегда слишком проста,
неважно, живут они в деревне на острове или в огромном городе
белого человека...
- Ну, это, откровенно говоря, не обо мне, - сказал Мазур, уже
чуточку захмелевший, - за разговором они ухитрились осушить
бидончик до дна. - Я и так знаю, что жизнь штука сложная, уж
поверь.
- Все равно, - ухмыльнулся старик, отчего морщины на его лице
сложились в диковинные узоры. - Чем больше новых сложностей - тем
серьезнее начинаешь относиться к жизни...
Он вновь оглушительно заорал, и толстенная черная тетка
приволокла новый бидончик, полный, сохраняя на лице прямо-таки
интернациональное выражение - молчаливое неодобрение законной
супруги, вынужденной наблюдать, как муженек квасит со встречным и
поперечным. Плюхнула посудину на пол между ними так, что взлетело
облачко пыли.
- Возьмем женщин, - продолжал старик, наполняя кружки. - Ты
уже успел сообразить, что с ними много сложностей, но вот далеко
не все сложности знаешь...
- Ты о чем? - поинтересовался Мазур.
- О жизни, - уклончиво ответил старик. - И о женщинах...
Что-то странное и непонятное с ним происходило - он то
уплывал под потолок, то опускался вниз, как воздушный шарик. И
хижина вела себя странно - предметы на глазах теряли четкость
nwepr`mhi, расплывались, колыхались, кружились...
Мазур сделал слабую попытку встать с чурбака - и окружающее
так сорвалось со своих привычных мест, сплетаясь в размытые
полосы, кренясь и кружась, что это поневоле вызвало приступ
нешуточного ужаса.