Теперь он обвел взглядом комнату и хмыкнул. Придется удовлетвориться тем, что есть. Кровать маленькая, керамический очаг не выметен, матрас в углу весь в пятнах, да и постельное белье вряд ли стирали после предыдущего гостя. Но это не имело никакого значения. В Трехоге Геста дожидался прекрасный номер в нормальной гостинице. Он собирался как можно быстрее покончить с поручением калсидийца и вернуться в Трехог. Оказавшись там, Гест займется действительно важным делом – отыщет и вернет свою заблудшую жену. Правда, Элис отправилась в экспедицию из Кассарика, но что мешает ему вести поиски из уютного номера в Трехоге. В конце концов, для того и существуют гонцы: чтобы их посылали в непривлекательные места задавать вопросы и добывать для хозяина правдивую информацию.
Гест скрипнул зубами, вдруг осознав, что именно так его и использует тот проклятый калсидиец. Он, уважаемый торговец Финбок из Удачного, – всего лишь посыльный, которого отправили в несусветную глушь, чтобы доставить мерзкое сообщение. Что ж, ладно… Надо поскорее с этим покончить. А потом он сможет жить по своему разумению.
Гест снял комнату исключительно ради возможности приватно провести встречу. Тот головорез из Калсиды несколько раз подчеркнул, что она должна быть тайной, а «сообщение» следует передать без посторонних. На взгляд Геста, они сильно перемудрили с секретностью: ему предписывалось сначала оставить в некой таверне в Трехоге письмо и дождаться ответа. Там говорилось, что ему следует найти в Кассарике одного из лифтеров (жители этого расположенного на деревьях города перемещались с одного уровня на другой на специальных подъемниках), который и сообщит ему адрес съемного жилья. Гест рассчитывал, что у злодея хватит ума выбрать какое-нибудь приличное место. Однако его направили сюда. Оставалось утешаться лишь тем, что корабль отплывает в Кассарик в тот же самый день. Ему даже не пришлось отказываться от своей каюты на судне.
Гест избавился от скромного мешка с вещами. А его спутник поставил на пол свой гораздо более весомый саквояж, со стоном выпрямился и мученическим тоном произнес:
– Вот мы и на месте. И что теперь? Может, расскажешь уже наконец о своем загадочном торговом партнере и объяснишь мне, по какой причине потребовалось соблюдать полнейшую секретность?
Гест не пожелал вводить Реддинга в курс дела и ничего не сообщил ему о поручении калсидийца. Просто сказал, что отправляется в поездку по торговым делам, к коим также прибавилась прискорбная необходимость прояснить уже наконец ситуацию с его исчезнувшей супругой. Он даже не упоминал имени Седрика: Реддинг пылал к тому совершенно необъяснимой ревностью. Не было никакого смысла заранее провоцировать его: Гест дождется момента, когда такой взрыв эмоций окажется подходящим и забавным, и уж тогда использует ссору для собственной выгоды.
Финбок благоразумно помалкивал о том, что попал на крючок к тому мерзкому калсидийцу, предоставив любовнику считать, что тайные послания и странные встречи связаны с возможностью приобрести некий чрезвычайно ценный артефакт Старших. Реддинг был заинтригован, так что вдобавок оказалось весьма забавным пресекать все его попытки расспросов. Не стал Гест упоминать и о перспективе получить – в случае успеха своей миссии – права на значительную часть сокровищ легендарной Кельсингры. С этим алчным человечком надо держать ухо востро. Гест раскроет карты, когда придет время, положив начало красивой истории о своей невероятной торговой смекалке, которую Реддинг, несомненно, разнесет по Удачному.
Со дня прибытия в Дождевые чащобы Гест все больше убеждался в том, что в Кельсингре, судя по всему, и впрямь обнаружили несказанные богатства. Трехог гудел от слухов о непродолжительном визите Лефтрина и его стремительном отъезде. Говорили, будто он завербовал себе в союзники семейство Хупрус. Действительно, капитан «Смоляного» закупил припасы, пользуясь обширным кредитом, который предоставили ему эти уважаемые торговцы. Мало того, Лефтрин бросил Совету обвинения в предательстве и нарушении контракта и сбежал из Кассарика, даже не получив причитающиеся ему деньги. Это выглядело настолько абсурдным, что напрашивалось лишь одно-единственное объяснение: очередное плавание вверх по реке сулит капитану такие баснословные прибыли, что сумма, которую ему должен заплатить Совет, кажется по сравнению с ними незначительной. И это еще больше разжигало всеобщее любопытство.
Почти все искатели приключений, последовавшие за «Смоляным» на небольших суденышках, уже вернулись несолоно хлебавши. А вот один корабль – кстати, сделанный из такой же покрытой особым составов древесины, что и тот, на котором путешествовал сам Гест, – как ни странно, так и не прибыл. И оставалось лишь гадать, затонул ли он или продолжает погоню. Хотя Гест от души надеялся на успех предприятия, он понимал, что добраться до сокровищ Кельсингры окажется непросто. Капитан судна, на котором они отплыли из Удачного, казался скрытным и неприветливым, ему явно не хотелось продавать Финбоку двухместную каюту до Трехога. Но Гест сумел настоять на своем. Правда, ему пришлось втаскивать Реддинга на борт в последнюю минуту, когда речники уже сосредоточились на отплытии и не стали выгонять лишнего пассажира. Гест подозревал, что капитан вряд ли выразит желание плыть дальше вверх по течению. Однако владеет судном не он. Возможно, настоящий хозяин проявит отвагу, пойдет на риск и согласится совершить плавание за одну десятую той доли сокровищ легендарного города Старших, которую в конце концов получит сам Гест.
Пока же он благоразумно помалкивал о своих планах. Правда, двое торговцев осмелились спросить у молодого Финбока, не связан ли его приезд в Трехог с исчезновением жены. В ответ он лишь смерил их суровым взглядом. Нет смысла болтать: кто угодно может протянуть руки к состоянию, которое по праву принадлежит только ему. Гест вздохнул и заставил себя переключиться на текущие дела. Как бы ему ни хотелось забыть о том, что ждало его в ближайшем будущем, он прекрасно понимал: необходимо сперва покончить с чужой проблемой, а уж потом думать о собственных интересах. Ничего, скоро все неприятности будут позади, и вот тогда он точно выкинет из головы проклятого калсидийца.
– А теперь надо подождать, – объявил Гест, осторожно усаживаясь на единственный имевшийся в комнатке стул – довольно странный предмет мебели, сплетенный из сухой лозы.
Плоская подушка не отличалась мягкостью, а кусок полотна сзади практически не давал опоры спине. Ладно, пусть ноги хоть немного отдохнут после хождения по этим бесконечным лестницам.
Обведя взглядом обшарпанные стены и потолок, Реддинг со стоном плюхнулся на кровать – такую низкую и неудобную, что колени у него задрались вверх. Он оперся о них руками и подался вперед, недовольно щурясь:
– Ну и чего мы ждем?
– Не мы, а я. Извини, что не предупредил тебя раньше, но боюсь, моя первая встреча должна быть полностью конфиденциальной. Если все пойдет по плану, то вскоре меня навестит некий человек, отозвавшийся на записку, которую ты оставил в Трехоге у Дроста, хозяина таверны «Жаба и весло». Мне необходимо кое-что ему передать. А тебе, мой милый, следует уйти. Погуляй пока, развлекись, а когда мои дела будут завершены, я попрошу, чтобы хозяйка послала за тобой мальчишку.
Реддинг выпрямился и заморгал:
– Развлечься? В этой обезьяньей деревне? Где именно тут можно погулять, позволь тебя спросить? Вот-вот стемнеет, а ветки деревьев, которые местные жители называют дорогами, становятся скользкими… И ты хочешь, чтобы я ушел отсюда и где-то бродил в одиночестве? И как, интересно, ты отправишь за мной мальчишку, если не будешь знать, где я? Гест, это уже чересчур! Ты сам пригласил меня сопровождать тебя в этой странной поездке, и до этой минуты я делал все по-твоему: карабкался по деревьям, оставлял тайные записки в грязных тавернах и даже таскал за тебя тот ящик, словно ишак-древолаз! Но сейчас я проголодался, промок насквозь, продрог до костей – и ты хочешь, чтобы я снова вышел из дома и сгинул в этом отвратительном месте?