– Как луна не смогу, – сказал Виктор. – Поздно!.. Кое о чём я уже догадываюсь…
– Теперь тебя вышвырнут из Университета?
– Могут…
– Вот как? И кем же ты станешь тогда?
– На какое-то время другим…
– «Другим» – это как?
Виктор пробормотал что-то невнятное.
– Сказал какую-то гадость? – предположила Анна.
– Может, сказал… – отозвался Виктор. – В моей голове всего лишь три извилины…
– Три?
– Три.
– А сколько должно быть?
– Четыре.
Анна посмотрела на Виктора очень долгим взглядом.
– Отчего бы, – прошептала она, – отчего бы тебе не остаться таким, каким был прежде?
– Как луна не смогу, – повторил Виктор. – После того, как кое о чём догадываюсь…
– Раньше ты умел не догадываться, – сказала Анна.
– Раньше не догадывалось полстраны…
– Но…
Виктор развёл руками.
– Возможно, – сказал он, – я ещё переменюсь. Медики говорят, что организм человека обновляется каждые семь лет. Правда, в какую сторону, лучшую или худшую, они не говорят…
– В худшую – не получится, – заметила Анна, – иначе это не будет считаться переменой. Боюсь, что…
– Виктор потребовал:
– Немедленно сплюнь! Когда чего-то боишься, то это «чего-то» случается непременно…
Анна торопливо отвернулась, сплюнула. Через минуту сказала:
– Всё равно страшно.
– Тогда сплюнь три раза.
– Три раза?
– Можно больше…
– Ты в это веришь?
– Конечно!
– А я нет …
– Надо веровать!..
– Кто тебе такое сказал?
– Господь Бог нас призывает…
– Он – не в счёт!
– Как это не в счёт?
– Он – заинтересованное лицо.
– Он мой приятель… Мои приятели вне подозрений!
– Прошу тебя!
– О чём, Анна?
– Будь осмотрительней… Сделай над собой усилие…
– А вдруг утомлюсь?
– Отдохнёшь… По дороге…
Внезапно Виктора охватило чувство тоски. Взглянув на голые ноги Анны, он осторожно предложил:
– Может, слепим ребёночка?
– Как это?
– По известному рецепту…
– Ты имеешь ввиду…
– Вот именно!
Анна рассмеялась. Она смеялась очень громко, и Виктор попросил:
– Уймись!
Анна унялась и сказала:
– В шестой главе «Бытия» сказано: «Истреблю с лица земли людей, которых Я сотворил, ибо Я раскаялся, что создал их».
– Это было минутной слабостью Создателя, – заметил Виктор. – Позже, передумав, Он принялся клонировать людей с ещё более яростным рвением, чем прежде…
– Ты что, совсем охренел? – спросила Анна.
– О-о-о-о-о! – вскрикнул Виктор.
– Что означает это блеянье?
– Прости, пожалуйста, но, так я выражаю наивысшую степень своего восхищения… Кстати, в тюремной камере я обучился слову, которое тоже начинается на «о» и оканчивается на «ел»!
Анна поднялась с кровати, неторопливо прошлась по комнате и спросила:
– Я плохо выгляжу?
– Неплохо!
– «Неплохо» – это как?
Виктор пояснил:
– «Неплохо» – это лучше, чем «плохо»
– Но хуже, чем «хорошо»?
Виктор досадливо поморщился, подумав: «Все мои девушки, как правило, сильно отличались друг от друга, но стоило им обнажиться, как тут же выявлялось их удивительное между собой сходство».
Взгляд Виктора показался Анне странным.
– Что-то не так? – спросила она.
Виктор подошёл к Анне и, заглянув в глаза, взял за плечи. Потом усадил на кровать. Потом уложил. Потом, подумав, что делает совсем не то, что хотел бы делать, посадил снова. Потом решил: «Не понимает она»
– Ответь, пожалуйста! – просила Анна. – Что-то не так?
Виктор опустил голову; в эту минуту он узнал, что к Анне не вернётся.
– Ответь!
Оставив на стуле квартирную плату за месяц вперёд, Виктор отошёл к двери.
– Уходишь? – спросила Анна. – Уходишь вот так?
– А как уходят?
Анна вжалась в постель.
– Тогда иди… – проговорила она.
Покачав головой и подумав «как луна не умею», Виктор надавил на дверную ручку. Его неприятно будоражило. Всякий раз, расставаясь с женщинами, его неприятно будоражило.
* * *
Беер-Шева,16-ое августа 2005 года, 13–20
Горячий воздух налипал на нос и щёки, а на залитые солнцем улицы Беер-Шевы было больно смотреть. На краю тротуара несколько человек ждали автобуса. Виктор заглянул в лица людей, пытаясь обнаружить на них мысли, напоминающие о завтрашнем дне, или хотя бы угадать, кто «наш», а кто «не наш». Ничего Этого лица не выражали. Виктор отступил в тень брезентового навеса над мебельным магазином и суетливым движением пальцев отстегнул на рубашке ещё две пуговицы. «Завтра…» – ни о чём другом, кроме как об Этом, не думалось. «В какой-то сотне километров от Беер-Шевы готовится преступление, – подумал он, – а эти граждане…».
Виктор вышел из-под навеса, убеждая себя, что выражение на людских лицах – это ещё не показатель, зато бегущие по мостовой автомобили с оранжевыми ленточками на антеннах утешали, вызывая в нём радостное чувство и уверенность. «Эти-то – наши…» – Виктор с удовольствием повёл счёт проезжавшим мимо него автомобилям с оранжевыми лентами: один, два, четыре, семь, двенадцать… «Наши – выстоят!» – твёрдо подумал он и в нагрудном кармане потрогал губную гармошку.
«Надо бы сыграть что-нибудь торжествующее?» – решил он.
Передумал.
«Ещё не время…».
«Завтра!..»
Рядом, широко размахивая руками, прошли три парня в чёрных лапсердаках и чёрных широкополых шляпах; они яростно спорили между собой – каждый пытался дать свой комментарий какой-то цитате из священного писания. «У них – ихнее…» – подумал Виктор.
Высокий старик, стоя посередине тротуара, прокричал: «В помощь сиротам!.. Вам зачтётся!..» На старике был серый в тонкую белую полоску пиджак, синие джинсовые брюки и сандалии на босу ногу. В руке он держал жестяную банку, на крышке которой была проделана узкая, но вполне заметная щель.
«Забота о сиротах через щель», – подумал Виктор и опустил пять шекелей.
Впереди мигнул зелёный глаз светофора, но, немного переждав, густо покраснел. Виктор отвёл взгляд. «Зелёный – можно; красный – нельзя. Живём, согласно указаниям светофора…»
На углу, возле лотка с бананами, мужчина, оторвав глаза от газеты, торопливо глядел по сторонам опасливым, растерянным взглядом, а стоящая возле него женщина, безвольно опустив руки, упорно глядела себе под ноги. «Мужчина, должно быть, «из наших», – предположил Виктор, – а она – чёрт знает…»
Со стороны пустыни, таща на себе высохшие апельсиновые корки, пустые пластмассовые банки, обрывки газет, в город прорывался горячий ветер.
Мужчина протёр глаза, его лицо страдальчески напряглось.
«А я тебе говорю, что они не посмеют!..» – сказал он и вдруг, ухватив женщину за плечо, легонько встряхнул её.
«Ты много чего говоришь…» – вяло отозвалась женщина. Она продолжала смотреть себе под ноги.
«Не позволим…», – подумал Виктор и ударом ноги отбросил пластмассовую банку. Та с шумом отлетела в сторону.
«Завтра… – думал Виктор. – Через какой-то десяток часов – настанет завтра…»
За спиной послышался скрипучий голос:
– Развлекаешь себя?
Виктор обернулся.
Остроносая старушка с дряблыми щёчками, вытянув далеко вперёд шею, впилась сердитым взглядом.
– Вроде бы! – признался Виктор.
– Ужас и только! – старушка съёжилась.
– Что? – ошеломлённо спросил Виктор. – Что ужас?
– Всё, что вокруг… – ответила старушка. Присев на выступ тротуара, она закурила.
Виктор оглянулся вокруг, подумал: «Что есть, то и есть…»
У молоденького полицейского он спросил: «Как дела?».
Полицейский поднял глаза.
– Чего тебе?
Виктор свой вопрос уточнил:
– Ты наш?
Полицейский устало вздохнул.
– С головой в порядке? – спросил он.
– А какой сегодня день?
– Солнечный!
– Если день солнечный, тогда в порядке…
Полицейский поперхнулся, вобрав в себя, видимо, лишний глоток воздуха. Отдышавшись, сказал:
– Убирайся!
Лоб Виктора покрылся испариной.
– Не наш… – с тоской проговорил Виктор.
Полицейский невесело посмотрел по сторонам.
– Ты мне? – спросил он.
Виктор тоже посмотрел по сторонам.
– Убирайся! – повторил полицейский.
– Куда?
– В одно место!
– Уже был!..
– Тогда иди в… – полицейский не договорил.
Виктор повернул туда, откуда доносилась музыка.
В крохотном ресторанчике, напоминавшем узкий коридор железнодорожного вагона, стояли три прижатых к стене столика. Виктор сел за тот, который у входа.
«Пиццу с грибами и стакан томатного сока», – попросил он.
Телевизор был настроен на CNN. Показывали охоту в Кении, потом по экрану забегали туристы из Сан-Марино, потом сообщили о курсе доллара, потом представили на обозрение казино Лас-Вегаса, яхты в Эгейском море, длинные чёрные Роллс-Ройсы на международной автомобильной ярмарке, шумную оргию в Барселоне и снова охоту в Кении.