– Кого там встретишь, – Нестор бесшумно опустился на маленькое бревнышко. Всю жизнь он считал, что живет в духе – плохом ли, хорошем, но только не на земле. К вопросу Натоптыша он, казалось, не проявил никакого интереса, считая любое явление наваждением майя – как, впрочем, и было, он думал именно так и именно в этих выражениях, которых нахватался в незапамятные времена, когда все было иначе, но в сущности, с точки зрения майя, так же.
– Ааааа, – задышала Олег на манер недолговечного мужского оргазма. Она содрала пробку и теперь озиралась, ожидая мировых сотрясений, неизбежных при таком усердии.
– Один совался, глазел, – пробурчал Натоптыш.
И его слова тотчас же подтвердились. Кусты затрещали, и в Малый Радиус ступили два человека. Оба были одеты немногим лучше окруживших Колоду, но в то же время разительно отличались твердостью шага и решительностью в глазах. Они были примерно одинакового роста, один чуть поплотнее, в очках и, несмотря на погожий день, утепленный широким шарфом в крупную клетку. Второй, с лицом неприятным и вкрадчивым, держал в руках какие-то бумаги: по этому единственному признаку было ясно, что пришли люди важные и сильные.
Тот, что был в шарфе, взглянул на компанию, словно высеченную из дерева единым махом притупленного топора, и моментально приметил разные непрезентабельные подробности: шелушение век, подноготные яйца, набедренные вдавления, чечевичный запах, раздавленные мысли, водоплавающий взгляд, потрескавшуюся радужку.
– Ну и… – начал он грубо, но его спутник быстро переложил бумаги в левую руку, а правой придержал за рукав.
– Подождите, подождите, – сказал он быстро и вдруг широко улыбнулся, от чего парк мигом превратился в большой провинциальный театр. – Вы часто здесь бываете? – обратился он к сидевшим, кивнув на Колоду.
Гагарин, который уже пил одеколон, привстал, готовый брякнуть что-то неосторожное и бесшабашное, но Нестор плавно, и вместе с тем очень быстро сказал:
– Случается.
Это прозвучало настороженно, однако вежливо и с достоинством, с намеком на представление говорившего о такой вещи, как временной континуум.
– Ну все же? – не отставал человек с бумагами. – Каждый день? Каждую неделю?
Олег откашлялась.
– Тут всегда кто-то есть, – сообщила она с заискивающими нотками, шамкая и заранее оправдываясь. – Мы культурно сидим.
Очкарик в шарфе злобно вздохнул и начал переминаться, словно догадавшись, что выражение «культурно сидим» подразумевает для говорящего равную возможность «посидеть некультурно».
– Что ты мне этих показываешь, – вмешался он в назревающий диалог. – Вымести их отсюда к собакам. Здесь парк будет нормальный! Парк! – закричал он почему-то Натоптышу. – Вы что, не видите, что ведутся работы? Идет реконструкция! Здесь дети будут гулять! А ну…
– Сидите, сидите, мужики, никто вас не тронет, – быстро возразил второй, взял нервного товарища за талию и быстро повел из Радиуса. – Сидите, отдыхайте, ничего вам не будет! – крикнул он на прощание через плечо упиравшегося очкарика.
Нестор, глядя в землю, доброжелательно покивал. Олег завела руку за спину и выставила на свет бутылку, припрятанную при появлении чужаков. Она спрятала вино машинально, подспудно зная, что, коли уж решатся пришельцы отнять его и выпить сами, то никто и ничто не сможет им помешать. Да и прятать было бессмысленно, потому что и так все понятно. Натоптыш сидел, как мозоль, будто обитый каким-то быстро схватывающимся клеем столярного цвета. Гагарин томился, искоса поглядывая на вино.
– Начальство, – оскалилась Олег. – Дети у него будут гулять! Козел умственный.
Нестор задумчиво следил, как в тени, под лопухами, рвёт комаров. Наконец, он предложил:
– Давайте, что ли, пока они не вернулись.
И вынул из-за пазухи промышленный эквивалент откачанной крови. Малый Радиус ахнул, захваченный изобилием.
– Ну, – восхитился Натоптыш, – сегодня-то уж мы тебя, братка, послушаем. Сегодня ты будешь в ударе!
– Да, – согласился Нестор, почесываясь под шапочкой. – Мне пришел в голову героический эпос, я вам его перескажу. Давайте начнем с олежкиного, – и он кивнул на откупоренную бутыль.
Взволнованный Гагарин, не в силах сдержать свои чувства, заходил кругами, а на Колоде, словно опята, выросли подержанные пластиковые стаканчики.
Если бы какие-нибудь дети, случись им играть близ кустов, проявили достаточную усидчивость и слушали внимательно, то им бы открылись начала садово-парковой космонавтики. Потому что комментарии Гагарина, летевшие из кустов, были краткими, доходчивыми и познавательными.
– Ракетное топливо, – любовно сказал Гагарин, рассматривая стаканчик на свет. – Поехали!
Воображаемые дети, побросав игрушки и затаясь, слушали с открытыми ртами. Воображаемая песочница вымерла.
– Первая ступень пошла! – просто и буднично сообщил Гагарин. – Ускорение восемнадцать же. Вторая ступень пошла. Ускорение прежнее. Приступаю к состоянию невесомости. Вижу землю.
2
Человека с бумагами звали Взоров, человека в очках – Андрей Иваныч. Направляясь к строительной площадке, они прыгали по свежераспаханной дорожке и спорили.
– Андрей Иваныч, минуту терпения, – слова бежали из Взорова веселым и ласковым ручейком, словно специально пущенным для успокоения нервов. – Послушайте внимательно. Я поначалу и сам хотел их шугануть. Представьте: иду себе, и вдруг – мат, звон бутылок… противно просто. А вы же знаете, какой я бываю. Я, если что… В общем, сунулся к ним, за кусты, и тут меня как молнией озарило.
Андрей Иваныч влез сапогом в особенно неприятную лужу.
– Ты, Взоров, положительно рехнулся, – проговорил он с досадой. – Ну какие могут быть молнии? На кой они тебе сдались? Вырубим к дьяволу кустарник, поставим карусель, этих всех на хрен, пока не украли чего…
– Кустарник вырубим, – немедленно согласился Взоров и сделал с Андрей Иванычем виртуозную рокировку. – А с уродами – погодим. Мы их используем с выгодой для всех.
Андрей Иваныч торопился на звук бульдозера.
– Чучел наделаем? – насмешливо спросил он у Взорова. Но тот вместо естественной улыбки довольно просиял:
– Почти в точку, Андрей Иваныч! Есть в вас нечто… отвечающее положению… нюх, понимаете.
– Ну, спасибо тебе, Взоров, – усмехнулся Андрей Иваныч. – Наложил резолюцию.
– Я не то хотел сказать, – тот прижал бумаги к груди. – Вы меня неправильно поняли, Андрей Иваныч. Никто и никогда не сомневался… Но слушайте дальше. Как вам понравилась эта компания? Редкостные уроды, вы согласны?
Андрей Иваныч сдвинул кепку и крякнул.
– Таких, не дай бог, во сне увидишь…
– Вот именно! – Взоров понизил голос, как будто намеревался выдать серьезный секрет. – Мы ведь там Луна-парк поставим, да?
– Ну да, – озадаченно подтвердил Андрей Иваныч.
– И отлично. Я предлагаю послать чехов к черту.
– Не понял, – нахмурился начальник Взорова. – Как это – послать чехов? С какой стати? Да у меня и полномочия не те…
– Так не совсем послать, – объяснил тот. – Совсем и не надо. Горки там, колесо, карусели – пускай они ставят. А мы сэкономим на Пещере Ужасов. Помните, запланирован такой аттракцион? Я, когда мальчишкой был, ходил однажды. И, честно признаюсь, разочаровался. Посадили нас в вагонетку и погнали через какой-то коридор, а в коридоре всего-то и страхов, что два скелета с зеленой подсветкой, руки тянут – ну, ряженые, нанятые за рупь, да мочалки с потолка свисают, по мордасам хлещут. И все Ужасы. А встанут они нам – городу то бишь – в изрядную копеечку. Чехи, конечно, заартачатся, но мы, я думаю, сумеем настоять. Не захотят же они лишиться всего подряда! Поломаются, поломаются – и пожертвуют этой дурацкой пещерой. Нам же от этого прямая польза, всему коллективу премия. Намного дешевле же выйдет, подумайте сами.
Андрей Иваныч, пренебрегши на миг зовом бульдозера, остановился.