Нотариус не чувствовал от восторга ни рук, ни ног.
Вскоре все было окончено.
Сведомцев тут же при нотариусе выложил перед графом огромный задаток.
– Завтра к вечеру все будет готово? – улыбаясь, спросил граф.
– Все, все, ваше сиятельство! – захлебнулся нотариус, чувствуя в своей руке пачку крупных кредиток.
И… и все разошлись.
Необыкновенный казус
Я сидел в служебном кабинета моего друга, когда туда спешной походкой вошел его помощник.
– По экстренному делу. Иван Дмитриевич, приехали прокурор и судебный следователь. С ними какие-то два господина.
– Просите, голубчик, просите сюда.
Путилин, когда помощник вышел, выразительно посмотрел на меня.
– Целых четыре! Помилуй Бог, стряслась какая-нибудь изрядная история! Как ты думаешь, доктор?
Ответить мне не удалось, так как в кабинет уже входили представители судебной власти, а с ними два неизветных господина.
– Здравствуйте, дорогой Иван Дмитриевич! – приветствовали блестящего начальника сыскной полиции прокурор и следователь.
– Добро пожаловать, господа! – поздоровался Путилин и посмотрел на двух неизвестных.
– Это господин Сведомцев, а это нотариус Кукин, – представил их Путилину прокурор.
– Садитесь, господа! В чем дело?
– Любопытное дело, – усмехнулся прокурор.
– Да, можно сказать, единственный, необыкновенный казус, – поддакнул судебный следователь.
Лицо нотариуса было бледно, как полотно; лицо Сведомцева, толстяка, наоборот – сине-багрово, как свекла.
– Знаете ли вы, ваше превосходительство Иван Дмитриевич, что случилось вчера в Петербурге? – спросил прокурор.
– Мало ли что случается, голубчик, – усмехнулся Путилин. – Где же все знать…
– Так я вам скажу.
Прокурор сделал паузу для усиления эффекта.
– Вчера, в три часа дня, было украдено здание Главного штаба!
Эффект получился действительно необыкновенный. У меня от изумления рот сложился ижицей, и даже у Путилина, у самого Путилина – невозмутимого и хладнокровного – на лице выразилось сильнейшее недоумение.
– Что вы сказали? – переспросил он.
– То, что вы слышали, дорогой Иван Дмитриевич. Вчера украдено здание Главного штаба.
– Вы шутите? – прищурился великий сыщик.
– Нет, это правда, Иван Дмитриевич, – подтвердил судебный следователь.
– И вот похититель, – прокурор указал на толстяка.
– А это вот пособник… – добавил судебный следователь, показывая на бледного нотариуса.
На секунду у меня мелькнула мысль, что оба почтенных представителя судебной власти сошли с ума, ибо нельзя было допустить, чтобы они шутили в официальном месте при посторонних лицах.
– Ну-с, рассказывайте, кайтесь его превосходительству, господин Сведомцев! – обратился к толстяку прокурор.
Толстяк, задыхаясь от волнения, поведал о покупке им дома у графа П.
Путилин с большим вниманием слушал то, что вы уже знаете.
– Ну, а дальше? – задал он вопрос.
– А дальше-с произошло вот что. Сегодня утром я решил показать покупку моему главноуправляющему, который вчера приехал с приисков. Подъехали мы к дому, направились к тому самому подъезду, где были вчера с графом. Чтоб черт его, извините, побрал! Смотрю – стоит тот же старик лакей в ливрее.
– Ну-ка, братец, показывай! – говорю ему.
– Никак нет, – отвечает. – Сейчас не могу, барин.
– Как не можешь?! – закричал я на него.
– А так-с. Сегодня осматривать нельзя.
– Да ты обалдел, любезный?! Почему нельзя? И как ты смеешь мне это говорить?
– Извините, господин, я должен начальство слушать.
– Какое начальство?! Я над тобой теперь начальство, понял ты это?
– А вы кто-с будете? – захлопал он глазами.
– Я-то кто? Да я владелец теперь этого дома!
Он, знаете, поглядел на меня с испугом.
– Шутить изволите, вашество… Хе-хе-хе!
– Да я и не думаю шутить с тобой, болван! Я купил этот дом вчера у твоего барина, графа П.
Тогда он даже побледнел и дико уставился на меня:
– Извините, господин, таких вещей говорить вы не можете, коли ежели вы в своих чувствиях. Дом сей казенный, а не графа какого-то. Как же вы казенный дом купить могли?
У меня в голове зайчики запрыгали.
– Как казенный?!
– Так-с. Очень просто!
Не взвидев света, полетел я к господину прокурору. И вот оказалось, что купил я казенный дом.
Толстяк Сведомцев был близок к удару. Его лицо побагровело.
– Самое ужасное в том, ваше превосходительство, что я дурака такого наломал! Вот, как перед Истинным, говорю: не столько я плачу о потере денег, хотя и сумма громадная, сколько о том, что посмешищем теперь сделался. Ведь на меня пальцами показывать будут! «Глядите, дескать, на знаменитого покупщика казенного здания!» Я-с, поверите ли, в глаза управляющему своему смотреть не могу!
Каюсь: я сам еле удерживался от смеха. О, если бы вы видели фигуру несчастного толстяка! Она была настолько трагикомична, что Путилин кусал губы.
– Ну что, каково, дорогой Иван Дмитриевич? – воскликнул прокурор.
– Да, случай действительно единственный в своем роде! – вырвалось у Путилина. – Но какой молодец! Помилуй Бог, какой гениальный удар! Вот это артистическая работа!
Сведомцев, одураченный золотопромышленник, недовольно посмотрел на моего славного друга.
– Как-с, ваше превосходительство, вы его молодцом еще величаете?
Обида и досада звучали в голосе толстяка. Путилин ласково положил свою руку на его плечо:
– Не обижайтесь, голубчик, я хвалю его не за то, что он вас, беднягу, надул, а хвалю, повторяю, чистоту его работы. Это моя профессиональная черта восторгаться всем ярким, дерзко-смелым. Да вы не вешайте еще головы, успокойтесь! Можеть быть, мне удастся помочь вам. Потом Путилин обернулся к нотариусу: – Нет, вы-то батенька, хороши! Как же это вы ухитрились сделать запродажную запись на казенное здание?