Одновременно, проводимые Хрущевым организационные перетряски в промышленности, в сельском хозяйстве, а затем в партийных и государственных структурах, бесцеремонные публичные разносы, широкие обещалкины жесты и т. п., стали вызывать у людей настороженность, осуждение. Нельзя же, буквально сходу, резко ломать сложившуюся десятилетиями организационную структуру управления экономикой, перекраивать партию, да и вообще, негоже лидеру великой страны так упрощенно вести себя.
Непонятна была и причина разгона летом 1957 года «антипартийной группы» – Маленкова, Молотова, Кагановича и других известных деятелей из высшего руководства страны, уважаемых широкой массой народа. Верный своей манере «опоры на народ», Хрущев решил вынести обсуждение этой политической акции в массы трудящихся. Из ЦК были даны указания – обсудить итоги июньского Пленума на партсобраниях в первичных организациях, а также на общих собраниях или митингах в коллективах и принять решения в поддержку линии Хрущева.
Что из этого вышло на практике, как инициатива Хрущева повлияла на общее настроение в низовых партийных организациях, в трудовых коллективах можно проследить на примере авиационного завода и города Куйбышева.
В конце 1955 г. с поста начальника механосборочного цеха я был избран секретарем парткома Куйбышевского авиационного завода. Затем Секретариат ЦК утвердил меня парторгом ЦК на заводе. Тогда меня увлекала инженерная стезя. Предложение перейти на партийную работу было неожиданным, и, как мне казалось, нелогичным. Я пытался объяснить причину отказа, но доводы мои не возымели успеха. Но, раз поручили, если взялся, значит надо работать. И я с интересом вникал в управленческую деятельность. Освоение новой работы проходило медленно и болезненно. Увереннее я чувствовал себя, когда на заседаниях обсуждались производственные проблемы. Кстати, именно они доминировали в деятельности парткома. Значительно сложнее осваивались методы организационно-партийной работы. Здесь уже годами сложились определенные стереотипы, писаные и неписаные правила. На первых порах меня многое ставило в тупик, удивляло и даже возмущало своим консерватизмом и начетничеством.
Надо сказать, что в обкоме партии с большим вниманием и уважением относились к парторгам ЦК, которые были лишь на крупных оборонных заводах. Например, в нашей области их насчитывалось восемь человек. Нас регулярно приглашали в отдел оборонной промышленности ЦК, в обком партии на различные совещания, целевые семинары, советовались по важным, принципиальным вопросам, снабжали доверительной информацией.
Период начала моей партийной работы был сложным, насыщенным крупными событиями. Решения, состоявшегося в феврале 1956 г. ХХ-го съезда КПСС, доклад на нем Н. С. Хрущева, материалы съезда полностью не публиковались. Все, что происходило на съезде, обрастало противоречивыми слухами. В заводской среде, наряду с возмущением противоправными действиями Сталина и его соратников, росло и недоверие к используемым методам борьбы с культом его личности. Говорили также: «А где же был сам Никита? Почему молчал, ничего не предпринимал? А вот сейчас вслед покойному поднял волну возмущения действиями Сталина».
Серьезно беспокоило людей, начавшееся ухудшение наших отношений с Китаем, другими соцстранами. Высказывались сомнения в том, надо ли было так сразу вываливать на общество весь воз проблем, без должной подготовки, без необходимого фактического обоснования, в частности, выдвинутых в адрес Сталина обвинений.
В июне 1957 года состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором была разоблачена «антипартийная группа Маленкова, Молотова, Кагановича…» По возвращении из Москвы, после Пленума, 1-го или 2-го июля, первый секретарь Куйбышевского обкома партии М. Т. Ефремов собрал в обкоме совещание. На нем присутствовали члены бюро обкома, секретари горкомов партии, райкомов г. Куйбышева и секретари парткомов некоторых крупных заводов города, всего человек сорок. М. Т. Ефремов проинформировал нас о том, что происходило в эти дни в Москве. Тогда еще никаких материалов Пленума на местах не было.
«Начиная с 18 июня, в Кремле непрерывно шло заседание Президиума ЦК КПСС. Просочились сведения о серьезных разногласиях в руководстве. Некоторых членов Президиума ЦК не было в Москве. Их срочно вызвали, и 19 июня собрались все.
В то время в Москве находилось несколько первых секретарей обкомов партии – членов ЦК. Им стало известно, что на Президиуме речь идет об организации блока против Н. С. Хрущева. Противостоящую группу возглавили Маленков, Молотов, Каганович. Эта группа обвиняла Хрущева в том, что он ведет себя неправильно, носится по стране, набивает себе цену. Приписали ему правоуклонистские действия. В ущерб промышленности де, направляет материальные и финансовые ресурсы в сельское хозяйство. Неправомерно поспешно взялся за освоение целинных земель. Затевает реорганизацию промышленности, разваливая отрасли. Панибратствует с некоторыми деятелями капиталистических стран.
Н. С. Хрущев защищался, стал обосновывать на Президиуме свои действия, опираясь на реальности жизни. К группе примкнули: Булганин, Шепилов, Сабуров, Первухин и, отчасти, Ворошилов. В поддержку Хрущева выступили: Микоян, Брежнев, Жуков, затем, прибывшие в Москву: Суслов, а также Кириленко, Аристов, Беляев. Заседание Президиума затягивалось. Тогда ряд находившихся в Москве членов ЦК обратился в Президиум с требованием о встрече. Их принял К. Е. Ворошилов. Данными им объяснениями товарищи не были удовлетворены. 20 июня, – сказал М. Т. Ефремов, – я получил сигнал немедленно выехать в Москву. 21-го в Москве собралась уже большая группа членов ЦК, намереваясь там обсудить все вопросы».
Так я записал тогда на совещании у М. Т. Ефремова его слова: «22-го июня начал работу внеочередной Пленум ЦК. Он продолжался до 29-го числа. Обсуждение ситуации было жаркое. Выступило более 60 человек. Решили: вывести из членов Президиума и из состава ЦК – Молотова, Кагановича, Маленкова и Шепилова. Объявили строгий выговор Сабурову, члена ЦК Первухина перевели в кандидаты. Проведены изменения в составе Президиума ЦК. Итог был таков – антипартийная группа разгромлена. Попытки возвратить страну на „Сталинские рельсы“ провалилась».
Нашу задачу М. Т. Ефремов определил так, что необходимо провести собрания в первичных парторганизациях, и широко развернуть разъяснительную работу среди населения, всемерно поддерживать решения июньского (1957 г.) Пленума ЦК.
Газеты дали материалы Пленума традиционно: общие громкие слова, пафос обличения антипартийной группы, почти без конкретных фактов, подтверждающих их вину. На предприятиях читали газеты, слушали агитаторов, спорили и, не понимая многого, воспринимали принятые решения, мягко говоря, неоднозначно, а то и просто негативно. Всех волновал вопрос, почему приняты такие суровые меры по отношению к видным, авторитетным в народе людям? Такая реакция была не только в Куйбышеве, но, как стало известно позже, и в других районах страны. Таким образом, постановление ЦК оценивалось критически. Тогда, видимо, и было принято решение организовать широкую, массовую поддержку народом линии Н. С. Хрущева, для чего повсеместно провести собрания в коллективах, митинги, и на них принять резолюции гласно одобряющие линию ЦК.
Нас опять вызвали в обком и поставили задачу – как можно скорее провести общезаводские митинги и на них одобрить материалы Пленума. Причем, говорил М. Т. Ефремов, надо начать с наиболее крупных, ведущих заводов города. Назывались и сроки: завтра, послезавтра. Что, мол, тянуть, и так все ясно. Мы, секретари парткомов, стали возражать – зачем такая гонка. Надо подготовиться. Настроение у людей сложное, доказательных материалов, подтверждающих вину членов антипартийной группы, в печати нет. Основываясь на такой скудной информации о Пленуме, проводить митинги непросто. В газетах много громких фраз, уничижительных обвинений, а фактов почти нет. В таком духе выступил и я. Мои сомнения раззадорили первого секретаря Куйбышевского горкома партии Н. В. Банникова. Человек крутой, эмоциональный, неплохой оратор, он выступил резко против моих опасений. Обвинив меня в перестраховке, сказал, что сам поедет на завод № 18 и поможет мне провести послезавтра митинг. Что мне оставалось? Так и решили, начать с завода № 18, а через день – на заводе № 24, потом на заводе № 1 и дальше. Это совещание состоялось в обкоме партии 8-го или 9-го июля.