Сделав несколько шагов в сторону обожжённой земли, услышал шорох позади – это Трофей заинтересовался моими действиями и пошёл следом.
– Дальше не ходи. Подожди меня здесь.
Он понял, уселся, вывалив язык и часто дыша – словно бежал только что, а не мирно лежал у костра. Я же двинулся дальше, мной руководило уже не столько любопытство, сколько желание преодолеть страх.
Лёжа на краю, чувствуя, как в грудь впиваются острые грани кристаллов, с замиранием сердца вглядывался в огненную круговерть. Это было красиво – феерическое буйство огненных стихий… Я не сразу понял, что вижу потоки достаточно чётко и могу нормально дышать, несмотря даже на чересчур горячий воздух. Казалось, кто-то перемешивает потоки великанской ложкой, сливая их в одну вращающуюся воронку, через какое-то время, вспухающую огромным разноцветным фонтаном или диковинным цветком. Там, внизу, носились стаи золотистых огоньков, переплетаемых струями лилового течения, оранжевая огневеющая лента сплеталась с алым, и вдруг рассыпалась причудливыми огнями, тонущими в буйстве красок.
Там была жизнь, непонятная, неясная, скрытая от людей флёром горячего марева, страхом, и очевидной смертью. Но там была жизнь.
От созерцания Бездны меня отвлёк Трофей, причём достаточно бесцеремонно – ухватив за штанину и оттащив от края. У меня кружилась голова, и на любое резкое движение отзывалась глухой болью. Сколько же времени я провёл, лежа на краю и вытянув шею?
Вернувшись к почти прогоревшему костру, подкинул в него веток, я лёг, умостив мешок под голову. Итак, выяснилось, что кулон не только защищает от излучения, но и проясняет зрение – мне не мешало марево поднимавшегося из Бездны жара. Я видел настолько ясно и чётко, насколько позволяло слабое человеческое зрение… Но нужно ли мне было это знание? На этой мысли меня сморил сон, полный неявного ужаса, огненной круговерти и чьего-то визга. Потом я понял, что слышу визг не во сне, а наяву. Где-то рядом от боли визжал Трофей…
Сон слетел пушинкой, когда я вскочил, но спросонья никак не мог сориентироваться: казалось, десяток Трофеев визжат со всех сторон. Метнувшись в одну сторону, потом в другую, наконец, увидел за деревьями на обрыве непонятное шевеление и, выхватив кинжал, побежал туда. Трофей визжал от боли, временами переходя на жалобное поскуливание. Я такого от него никогда не слышал. Но никто и никогда не видел такого…
С обрыва в Бездну уходило толстое тело?, стебель?, а может – тулово? Что-то толстое, на обрыве разветвившееся на более тонкие и длинные плети или щупальца, извивающиеся на земле. Эта штука была розовато-жёлтой, полупрозрачной, цвет пульсировал, словно кровь в жилах, создавая неприятное ощущение живого, но чуждого человеку. В одном месте щупальца-плети образовали тугой клубок, оттуда-то и доносился визг.
У меня не было времени думать – там был Трофей, и возможно, в этот момент тварь выдавливала из него последнюю кровь… Врезавшись в щупальца в том месте, где был ближе всего клубок, я принялся рубить их кинжалом. Секлись они легко – как студень, и на какой-то миг, раздались в стороны. Словно в недоумении. Я успел заметить, как с обрубков капает какая-то тягучая, как кисель жижа и, падая на землю дымится. А в следующий момент кинжал уже ничем не мог помочь – слажено, как одно существо (а так оно и было), щупальца рванули ко мне, и в одну секунду оплели так, что стало невозможно пошевелиться. В тот момент, я ничего, кроме омерзения и ужаса не почувствовал. Несколько щупалец проскользнули под одежду, оставив на коже слизисто-мерзкий след. Ещё одно скользнуло в ворот рубахи, прижав к груди кристаллы, заставив задрожать от отвращения и вдруг отпрянуло.
Воздух засвистел, когда вокруг, как в агонии, забились щупальца. Они соскользнули с меня и отпрянули от Трофея, конвульсивно содрогаясь – что-то причинило им сильную боль. Потом существо медленно и вяло стало соскальзывать в Бездну, а я стоял, не в силах осмыслить случившееся. Меня, нас, опять спас кристалл.
Трофей лежал, как мёртвый, и даже не скулил – на теле, там, где его не защищали броневые пластины, были жуткого вида ожоги. Я и сам чувствовал, как начинают гореть места, где кожи коснулись щупальца. Но меня-то они только коснулись, а псину обнимали не знаю уж сколько времени. Трофей был неподъёмным – не могло было быть и речи о том, чтобы перенести его к нашей стоянке. Если бы не страшные ожоги, можно было переложить его на плащ и оттащить, но с такими ранами это невозможно. Все что я мог сделать – перенести стоянку сюда, благо она недалеко.
Сняв с шеи один из кулонов, я осторожно накинул цепочку на шею Трофея.
– Я сейчас вернусь, – я пообещал это глазам твари, которые только и остались жить, наполненные страданием.
Трофей все так же лежал, когда я вернулся, вокруг было тихо. Выпотрошив мешок, нашёл на самом дне набор лекарских трав, пузырьки с мазями и с настоями. Бездна давала достаточно света, не нужно было разжигать костёр. Пять капель отвара, изготовленного по рецепту Стихвы на язык должно хватить, чтобы облегчить страдания Трофея. Я почувствовал, как его большое тело расслабилось, когда отвар начал действовать. Потом – мазь от ожогов. Обработав один бок, я расстелил свой плащ, и осторожно перевернул его: другая сторона была так же сильно обожжена.
Когда закончил обрабатывать последний ожог, Трофей уже спал, видимо, ему снился недавний бой. Было тепло, но он слабо дрожал – пережитые боль и ужас даже у твари-из-бездны отняли слишком много сил.
Теперь можно заняться собой. Кожаная куртка, как ни странно, устояла перед слизью этого существа, а вот штаны и рубашка оказались прожжёнными в нескольких местах. И ожоги пекли все сильнее. Две капли отвара и немного мази сняли все неприятные ощущения, но не усталость. Остаток ночи я провёл, расхаживая по обрыву, боясь сесть, чтобы не заснуть. Нашёл и подобрал кинжал: в этой битве он оказался бесполезным, но, возможно, пригодится в следующей. А то, что она будет, можно не сомневаться.
И с первыми лучами Осколка я понял, что это было первое предчувствие, которое сбудется. И я знал, что оно – не последнее. Что-то во мне сломалось после этих событий, но то, что что-то окрепло и проросло новой силой, я понял только теперь. Передо мной лежал путь. Я не знал, куда он ведёт и к какой цели, не ведал, какую цену придётся заплатить за него, но за это ощущение путеводного луча стоило отдать многое.
Прошёл день, и вроде Трофею стало немного лучше. События прошлой ночи казались нереальными, бредовым сном. Никто и никогда не говорил, что встречал подобных тварей, которые неразрывно связанный с Бездной. Да, порождений Бездны – огромное количество разных видов. Но, выйдя из огненного марева на твердь островов, они не могут в него вернуться. Падение в бездну для них равнозначно смерти, как для людей и обычных животных. Что же это за новая напасть?
Прошло ещё две полубессонные ночи, когда Трофей, наконец, встал на лапы, но пришлось потерять ещё почти два дня, чтобы он окончательно окреп. На пятый день после встречи с тварью-из-бездны мы вновь отправились в путь.
Наверно, мы слишком углубились в лес, в своём стремлении отдалится от бездны – третий день блуждали в чаще, а Болотищ всё не было видно. Положение сложилось достаточно скверное: мы сбились с пути, практически закончились припасы, а Трофей был ещё недостаточно здоров, чтобы охотиться. Правда, пару раз мне удавалось подстрелить мелкое лесное зверьё, но этого на двоих было мало, а на настоящую охоту пёс не позволял мне отправиться. Просто становился поперёк дороги и угрожающе скалил зубы.