Но так ли это на самом деле? Когда пять или шесть человек сообщают о похожих (если не одинаковых) впечатлениях независимо друг от друга – что это, если не эмпирическое доказательство? Существуют разные способы проверить подлинность ощущений медиума. Часто для этого требуется провести расследование, а иногда и копнуть поглубже, однако специалист, научившийся интерпретировать свои впечатления, может давать удивительно достоверные показания. Я не хочу сказать, что человек как инструмент восприятия не имеет дефектов. Не важно, медиум перед вами или нет, – на наши радары вместе с несколькими зернышками пшеницы попадает много шелухи, и половина ее возникает из наших собственных внутренних процессов. Эмоции, ожидания, попытки истолковать впечатление, которое никак не соотносится со здравым смыслом, – все эти факторы могут исказить не само ощущение, но наше описание этого ощущения. Вдобавок ко всему мы можем уговорить себя увидеть то, чего нет на самом деле (я пишу «уговорить» – поскольку наш мозг сконструирован для распознавания образов). Иногда мы неверно объясняем реальные события, приписывая им форму, которой они в действительности не обладают, и тогда процесс интерпретации происходящего становится еще более сложным.
Человек как прибор несовершенен. Несмотря на это, он все же обладает набором некоторых уникальных инструментов восприятия, которых не бывает в технике. Назовете ли вы их психическими способностями, инстинктом или «интуицией» – иногда мы улавливаем такие вещи, которые нельзя объяснить с исключительно материальной точки зрения. И все же подобные ощущения оказываются достоверными. Охотникам за привидениями, скептики они или нет, лучше не сбрасывать со счетов эти аспекты восприятия органов чувств, а, наоборот, взвесить их, проанализировать и измерить наравне со всеми остальными данными, полученными в том или ином случае.
Таким образом, мы снова вернулись к проблеме воображаемого мангуста. Если вы в первую очередь охотитесь за привидениями, то, вероятно, допускаете их существование. Они не плод вашего воображения, но они и не материальны. Для того чтобы успешно с ними взаимодействовать – или, при необходимости, сражаться, – им нужно отвечать таким же образом – энергетически. Еще один факт, на который большинство из нас обычно не обращают внимания, – мы верим, что призраки когда-то были людьми. Дух человека – это то, что остается, по крайней мере, на какое-то время, после того, как тело умирает. Некоторая неотъемлемая часть нашей сущности сохраняется, несмотря на отсутствие физического тела.
Как вы думаете, дух появляется только в момент смерти? Или он всегда с нами? И если мы, будучи еще живыми, представляем собой и тело, и дух, не означает ли это, что мы уже одной ногой стоим среди призраков? Мы существуем в материальной реальности, но какая-то смутно осознаваемая нами часть также живет в призрачном мире, населенном духами. И на самом деле эти плоскости даже могут не быть двумя разными «мирами». Подобно повторной экспозиции на пленке, они являются отдельными картинками, но занимают одно и то же место, и один рисунок переплетается и соединяется с другим. А если это правда, то у нас уже есть воображаемый мангуст. Нам остается лишь понять, как можно выпустить его из коробки, то есть, доводя метафору до ее логического завершения, упорядочить наше собственное видение мира.
Разные точки зрения
Отношение людей к потустороннему – особенно когда дело касается человеческих способностей напрямую взаимодействовать с такими силами или вызывать их – бывает разным. Я бы выделила здесь три типа. С одной стороны стоят те, кто может воспринимать паранормальные явления, и они называют свои способности воздействовать на них «психическими». С другой стороны находятся люди, которые считают такой дар «магическим». И посередине – те, кто списывает все это на то, что «пути господни неисповедимы». Они придерживаются религиозного подхода к паранормальным явлениям, а видят ли они эти явления в положительном или отрицательном свете, зависит от конкретной религии.
Такой троякий спектр – это, конечно, лагерь «верующих». А в стороне от него находятся скептики. Они не верят ни во что подобное, но со своей позиции видят, что каждая из этих трех точек зрения описывает разными словами одно и то же. Если скептики и признают наличие необъяснимых явлений, то обычно рассматривают человеческий фактор контактов с потусторонним в рамках психологии. «Когда люди во что-то очень сильно верят, – говорят приверженцы этой теории, – они могут испытывать соответствующие ощущения, но это всего лишь эффект плацебо». С радикальной скептической точки зрения, само по себе переживание вовсе не обязательно доказывает, что происходит что-либо сверхъестественное. Нам это только кажется.
Все вышеперечисленные теории – от магической до божественной, от психического подхода до радикального скептицизма – встречаются среди исследователей потустороннего мира. Нередко в одной и той же команде можно встретить людей, придерживающихся разных мнений. И хотя они иногда и не разделяют убеждений друг друга о природе паранормальных явлений, тем не менее их объединяет общее желание выяснить правду, получить какое-нибудь доказательство и обнародовать его. Когда команда нацелена исключительно на установление истины в сфере необъяснимого, она может позволить себе такую роскошь, как множественность точек зрения. Подобные группы выискивают места, где предположительно водятся привидения, и разрабатывают методы подсчета, измерения или разоблачения потусторонних сил. Но когда такую команду вызывает в свой дом семья, правила игры нередко меняются. Обычно, если люди думают, что в их доме живет призрак, им больше хочется найти решение этой проблемы, нежели убедиться, что они действительно имеют дело с паранормальным явлением. Несомненно, некоторые люди рады и подтверждению, так как оно помогает доказать: то, что они испытали, – реальность, а не плод разыгравшегося воображения, и они не сошли с ума. Однако, если семья настроена так серьезно, что ищет группу профессиональных охотников за привидениями, для того чтобы те исследовали их дом, – все, чего они хотят, – это душевное спокойствие.
Четыре вышеупомянутых подхода – магический, психический, религиозный и скептический – особенно ярко проявляются, когда речь идет о том, чтобы избавиться от призрака, а не зафиксировать его наличие. Радикальные скептики могут пытаться опровергнуть истинность любых паранормальных происшествий, но в конце концов им придется объяснять клиентам, что тех ввели в заблуждение их собственные органы чувств, а то, что они принимали за привидение, было каким-то простым и вполне земным явлением. Некоторых людей устраивает такое опровержение, но зачастую это слабое утешение – особенно когда странности, развенчанные или нет, после ухода специалистов продолжаются. А если ярые скептики повстречаются с чем-либо действительно паранормальным, их бескомпромиссная точка зрения вряд ли поможет им отреагировать на это достойно. Как такой человек будет изгонять из дома привидения, когда он в них даже не верит?
Я вовсе не ненавижу скептиков, как может показаться сначала. Раньше я и сама придерживалась таких взглядов, хотя теперь в это трудно поверить. Сейчас я стараюсь обратить ваше внимание на ловушку, в которую могут попасть некоторые охотники за привидениями. Она скрывается в стремлении навязать свою точку зрения клиентам. Но и в лагере «верующих» без проблем не обходится. Представьте себе, какое столкновение культур неизбежно произойдет, если команда исследователей состоит из людей, уверенных прежде всего в том, что человек может входить в контакт со сверхъестественным при помощи магии. Они выясняют, что в доме есть призрак, а затем в буквальном смысле достают колокольчик, Библию и свечи для его изгнания. Вполне вероятно, там где-то есть еще и ладан или тлеющая лучина. Так или иначе, семья, вызвавшая эту команду, оказывается католической. Эти люди не просто не видят смысла в такой методологии – они могут счесть ее оскорбляющей их веру. Аналогичная проблема возникает, когда группа исследователей (убежденных католиков) приходит для изгнания привидений в дом к семье агностиков. Охотники-католики обнаруживают крайне темную нечеловеческую сущность, и, как положено, объявляют ее демоном и советуют хозяевам дома обратиться к священнику. Но эта семья вовсе не верит в бесов, и они воспримут такую рекомендацию либо скептически, либо смертельно испугаются: ведь демоны – это что-то неведомое, что находится за пределами их жизненного опыта. Охотника-медиума, пришедшего в христианский дом, могут счесть не кем иным, как черным колдуном, особенно если семья сомневается в реальности или надежности магических сил. Когда к вам в заявляется незнакомец и начинает уверять, что он разговаривает с покойным дядюшкой Чарли, разве вы сможете увязать это с вашим мировоззрением, которое не допускает ни малейшей возможности встретить этого самого дядюшку где-либо еще, кроме как на небесах?