– Да, Константин, это так. Кто-то ударил Софью Евсеевну по голове. Она умерла.
– Вы разве ничего не заметили, когда вошли в квартиру? – с подковыркой спросил милиционер.
– Я? Нет, – покачал головой математик.
– Странно.
– Она на кухне, – подсказала Вишневская. Учительница знала, что в сосредоточенном состоянии многие ученые действительно всё делают машинально и ничего не замечают вокруг.
Данин пробежал по коридору и натолкнулся на эксперта, деловито склонившегося над телом матери. Тот сделал строгий знак Алексею Матыкину:
– Никого сюда не пускать! Хватит, уже натоптали.
Молодой оперативник заслонил широкой грудью проход. Растерянный Данин приподнял очки, потер глаза и медленно вернулся в комнату. Худое тело беспомощно плюхнулось в видавшее виды кресло.
– Как вы понимаете, я должен задать вам несколько вопросов, – продолжил разговор Стрельников, буравя пытливым взглядом математика. Подавленное состояние Данина его вполне устраивало. В этом случае заведомую ложь легко распознать. Милиционер с напором спросил: – Где вы были сегодня в последние полтора часа?
– В Петербурге, – устало шепнул Данин.
– Это и так понятно. Я спрашиваю, где вы находились в период, – Стрельников взглянул на часы, чтобы определить время преступления, – с одиннадцати тридцати до текущего момента?
– Я гулял по улицам Петербурга.
– Вы вышли из дома одновременно с Софьей Евсеевной?
– Нет. Когда я уходил, она только собиралась в магазин.
– Допустим. Куда вы пошли?
– Домой.
– У вас есть второй дом?
– Нет. Я вышел из дома, чтобы вернуться в него.
– А цель вашей прогулки?
– Во время монотонного движения мысли упорядочиваются.
– То есть, вы бродили бесцельно?
– Я думал! Что тут непонятного?
– Хорошо. Кто вас видел во время прогулки?
– Люди, не страдающие слепотой, при условии, что я попадал в их поле зрения и их глаза были открыты.
– Хм-м. Кто конкретно может подтвердить ваши слова?
– Каждый, если они меня запомнили и умеют говорить.
– Вы намерены издеваться над следствием? – разъярился Стрельников.
– Я стараюсь отвечать на ваши вопросы максимально точно, – спокойно ответил Данин.
В комнату заглянул Семеныч. Его тонкие усики, требовавшие кропотливого ухода, лучше всего отражали его натуру. Опытный эксперт свою работу выполнял осторожно и тщательно.
Семеныч быстро оценил напряженную обстановку, поманил к себе Стрельникова и зашептал ему на ухо. Тот выслушал, медленно втянул носом воздух, что-то обдумывая, и решительно заявил:
– Так. Сейчас мы снимем отпечатки пальцев. С вас и с вас, – старший лейтенант указал на Данина и Вишневскую.
– Это необходимо? – поинтересовалась бывшая учительница.
– Это позволит ответить на важный вопрос.
– Тогда я не возражаю, – согласилась пенсионерка.
Пока эксперт обрабатывал полученные отпечатки, старший лейтенант выдал новую команду.
– А теперь, Валентина Ипполитовна, с вашей помощью мы должны воспроизвести точное положение тела в момент обнаружения.
Женщина понимающе кивнула, отложила ватку, которой она протирала испачканные краской пальцы и с готовностью прошла на кухню. Там она без «охов» и «ахов» принялась руководить молодым опером с физиономией боксера.
– Переверните ее, пожалуйста, лицом вниз. Да, вот так. Чуть-чуть сюда. Лицо было повернуто вправо. Левая рука согнута, прижата телом, а правая, наоборот, вытянута. Кисть лежала в луже среди рассыпавшихся цветов. Эти розы я ей подарила две недели назад, первого октября. Я только с лета на пенсии. Мне некоторые ученики до сих пор цветы дарят на день учителя. Вот я с ней и поделилась. Софья Евсеевна ведь тоже учителем была, преподавала математику в ПТУ. Но о ней все забыли.
Валентина Ипполитовна укоризненно посмотрела на Стрельникова, будто он лично виноват в забвении погибшей учительницы.
– Не отвлекайтесь, – вежливо одернул ее старший лейтенант. – Посмотрите внимательно. Теперь всё так, как вы застали?
Пенсионерка повертела седой головой и утвердительно кивнула.
– Да, именно так.
– А где до момента преступления стояла ваза с цветами? – поинтересовался оперативник, перебегая взглядом от Вишневской к притихшему Данину.
– На холодильнике. Вот здесь, – первой указала Валентина Ипполитовна.
– Угу, высоко. Значит, случайно зацепить при падении жертва ее не могла. – Он крикнул в коридор. – Семеныч, ты закончил?
– Готово, – подтвердил Барабаш.
– Зафиксируй картинку.
Эксперт попросил всех отойти и щелкнул несколько раз фотоаппаратом. Когда он закончил, старший лейтенант вопросительно посмотрел на него.
– Семеныч, что у нас с пальчиками?
– На вазе, которая послужила орудием убийства, имеются свежие отпечатки правой руки этого человека. – Эксперт без эмоций указал на Константина Данина.
Виктор Стрельников победоносно улыбнулся. Дело и впрямь оказалось не сложным. Его голос окрасился стальными нотками:
– Константин Яковлевич, мы задерживаем вас по подозрению в убийстве Софьи Евсеевны Даниной.
Старший лейтенант сделал знак оперу-боксеру. Матыкин мгновенно оказался рядом с математиком и железной хваткой сжал ему кисти рук.
– Зачем? Это же бессмысленно! – возмутилась Вишневская. – Константин здесь проживает, и его отпечатки, естественно, могут быть где угодно.
Милиционер поежился под сердитым взглядом бывшей учительницы, но проявил твердость.
– Увести, – кивнул он коллеге. – Вези в отдел.
Щелкнули наручники. Данин, молчавший всё это время и напряженно смотревший в пол, еле слышно произнес:
– Теорема Ферма… из-за нее…
Он хотел что-то показать, но молодой оперативник подтолкнул упирающегося Данина к выходу.
– Пшел, – буркнул опер-боксер. – Следователю будешь про теоремы байки заливать.
Константин с трудом удержал равновесие. Его качнувшаяся голова оказалась около учительницы. Тусклые глаза под толстыми стеклами неожиданно посветлели. Данин шепнул:
– Там было не всё.
– Да, пошел ты! – ругнулся Алексей Матыкин и толкнул задержанного еще раз.
По коридору протопали две пары мужских ботинок. Эксперт Барабаш подхватил чемоданчик и хотел уйти вслед за ними, но около входной двери задержался и пригляделся к простенькому замку. В его руке появилась отвертка.
Вишневская проводила растерянным взглядом сгорбленную фигуру лучшего ученика и повернулась к старшему лейтенанту.
– Это невозможно! Я тридцать лет знаю Костю Данина. Он не способен на такое. Он безобиден. Константин думает только о математике.
– В жизни чего только не бывает, Валентина Ипполитовна, – Стрельникову было жаль бывшую учительницу. Как и многие обыватели, она пребывала в святой уверенности, что убийцы и насильники существуют где-то отдельно от обычных людей. – Пройдемте в комнату. Сейчас приедут из прокуратуры, и еще раз понадобятся ваши показания. После этого мы опечатаем квартиру.
– Вы совершаете ошибку. Костю нельзя арестовывать.
– Я делаю свою работу. Дальнейшее будет решать следователь.
Расположившись в комнате, старший лейтенант дождался, когда женщина чуть-чуть успокоится, и смущенно спросил:
– А что за теорему он упомянул.
Валентина Ипполитовна удивленно вскинула выщипанные брови.
– Верно говорят: как корабль назовешь, так он и поплывет. Вам бы Стрельников только стрелять. Теорема Ферма – самая великая недоказанная теорема в математике! Ее более трех с половиной веков пытались доказать самые гениальные умы. Разве вы не помните, я рассказывала о ней в школе после изучения теоремы Пифагора?
– Я помню, что если нет доказательства, то это только гипотеза, а не теорема.
– Однако Пьер Ферма, который ее сформулировал, утверждал, что знает ее доказательство!
5
1637 год. Тулуза. Франция.
– … на основании вышеизложенных фактов я считаю, что вина подсудимого полностью доказана. – Старый прокурор закончил свою нудную речь и с равнодушной усталостью посмотрел на судью.