Уверил себя в том, что подобная бездумная деятельность не повредит его страсти к творчеству.
Но деятельность повредила. Так случилось, что в тот период дела у друга шли скверно. Торговля замерла. Саше до этого не было бы дела, если бы приятель-хозяин эмоциональными замечаниями то и дело не возвращал помощника-мечтателя в реальность. Именно эмоциональность и направила фантазию Саши в неожиданное русло. Направила на целых три года.
Ведомый исключительно сопереживанием, Саша задумался: как бы помочь другу. Его девственный житейский разум предложил по-книжному авантюристический выход.
— Ты торгуй, а я буду покупать, — сказал Саша.
И, обнаружив и артистические способности, три раза в день по пятнадцать минут изображал восторженного покупателя-оптовика.
Три раза потому, что торговля затихала трижды, и трижды приходилось ее запускать, как заглохший мотор. Все остальное время мотор работал исправно.
В этот день выручка оказалась рекордной. На следующий рекорд был побит.
Период коммерческой эволюции фирмы «Школьный товарищ и К°» можно опустить. Разве что отметить некоторые его вехи.
Через неделю Саша предложил следующий ход. Не мотаться за товаром по всяким Турциям, Польшам да Молдовам, а скупать его прямо здесь, на толчке, у соседей-торговцев. И продавать, используя тот же прием стартера.
И это предложение не оказалось утопическим.
Убедившись в его экономической толковости, приятель взял Сашу в долю. В тридцать процентов.
Еще через пару недель по совету дольщика-графомана были налажены связи сначала с городскими магазинами, а потом с одесской трикотажной фабрикой и кооператорами. На корню скупались всевозможные детские шортики да маечки. Из них по цвету и размеру формировались комплекты, которые, упакованные в целлофан с заморскими этикетками, продавались оптом с накруткой в двести процентов. Разумеется, по отлаженной методе.
Через три месяца основатель фирмы, напуганный размахом собственного бизнеса, вышел из состава учредителей. Саша, как увлекающаяся творческая натура, двинул дальше. Он вошел во вкус.
Через год на него работали пять бригад по шесть человек каждая. Через два с половиной года в корпорации было сто работников. Включая две ученические бригады, в которых новички нарабатывали навыки.
Бригады работали так. Распределялись по всему толчку. Двое из шести были продавцами, двое — покупателями. Один страховал — вдруг надо будет усилить какую-либо из сторон. Оставшийся занимал место с таким же товаром в том же толчковском ряду. Но так, чтобы возможный покупатель-лох мог предварительно убедиться, что товар, который рвут из рук лжеоптовики, в другом месте стоит гораздо дороже.
Резонен вопрос: почему лох? Ну и что, что товар поддельный? Покупатель-то берет реальные вещи. Те, которые его устраивают. Красиво упакованные, подобранные по цвету и размеру...
Купленные вещи покупателей вряд ли устраивали. Но это выяснялось потом.
Самое время привести выдержку из газетной статьи, напечатанной после того, как Сашу судили.
«... И только в автобусе на полпути в свой город, а то и вернувшись домой, покупатели вскрывали упаковки с ползунками и обнаруживали вместо красочного товара красочные лоскутки материи. Лоскутками для достижения массы и объема были обернуты нарезки из картона...»
Статья врала. Не было лоскутков. Были ползунки. Самые настоящие, сшитые в одесских кооперативах, только очень маленькие. Фасоном они несколько смахивали на двухпальцевые строительные перчатки. Рассчитанные на женскую руку большого размера. Или мужскую — маленького.
Оптовикам от этого было не легче. В розницу ни одной из этих перчаток-ползунков продать не удавалось. Да они и не пытались продавать.
Два опять же резонных вопроса.