Из пасти то и дело выскальзывал черный раздвоенный язык, словно пробуя воздух на вкус.
Вот повелитель занял свое место, дважды обернувшись вокруг шеи ящера и вытянув остальное тело вдоль его спины.
Шеньшун мигом махнул на холку другого, и драконы, тут же начав разбег, сначала ринулись к воде, а потом, с силой оттолкнувшись, уже в прыжке широко раскинули крылья и заскользили над самой рекой.
Ящер нуара распахнул пасть, опустил нижнюю челюсть, вспарывая поверхность заводи, ловко выхватил из глубины зазевавшегося крокодильчика, проглотил и тяжелыми медленными взмахами начал набирать высоту. В лицо Шеньшуну брызнули мелкие холодные капли, но не успел он возмутиться, как его крылатый зверь вслед за драконом повелителя взмыл ввысь, проскочил над самыми макушками сосен и повернул к лысой горе, на которой не росло ничего, кроме жухлой травы. Здесь ветер подбросил ящеров вверх на добрую сотню шагов, после чего они отвернули к черному пустырю, оставшемуся от прошлогоднего пала, закружились под перистыми облаками, растопырив кожистые перепонки, насколько хватало длины передних конечностей.
Крылья были огромными, с полсотни шагов от кончика до кончика, и без труда удерживали на себе даже сытых драконов вместе с тяжелыми наездниками.
Круг за кругом они поднимались все выше, чуть ли не к самым облакам. На миг Шеньшун уловил одобрительную мысль бога, тот был доволен, что новый страж, в отличие от многих других, не боится высоты. И тут же крылатые ящеры один за другим повернули к сереющим у горизонта скалам.
Из-под небес гнездовье бога сделалось совершенно неприметным. Зеленая лиственная крыша затерялась среди окружающего леса, ведущие к нему тропы и дороги скрылись под кронами вековых деревьев, пляж возле дома оказался ничем не отличим от других, и только протяженная, чуть изогнутая, широкая речная заводь давала ориентир для обнаружения родного дома.
Повелитель, мчась впереди, направлял дракона к серым дымкам, поднимающимся между лесистыми холмами. Разгоняясь, он снизился почти до самых вершин, промелькнув над кострами со стремительностью брошенного камня.
Разумеется, Повелитель Драконов в любой миг и в любом месте мог узнать обо всем, что происходило даже в самом дальнем уголке его угодий, и отдать приказ любому из бесчисленных слуг, однако он предпочитал видеть все лично, а не воспринимать издалека чужими глазами.
Здесь, в трех днях пешего пути, по берегам мелкого ручейка поселились одичавшие смертные. К удивлению бога, что ни год несколько глупых двуногих сбегали от сытной, безопасной жизни под его властью в окружающие леса и пытались как-то уцелеть во враждебном мире.
Большинство из них, разумеется, не переживало первой же зимы. Многие, отощавшие, грязные и больные, уже осенью пытались пробраться обратно к своим гнездам, пугая бывших сотоварищей изможденным видом. Казалось бы, одно это должно было отбить у рабов желание соваться в леса!
И тем не менее что ни весна находились очередные беглецы.
Повелитель Драконов не пытался вернуть одичавших рабов. Больше того, он приказал скармливать вернувшихся двуногих ящерам! Властитель сильно опасался, что слабые умом беглецы испортят ему породу смертных и слуги начнут глупеть. К тому же, у обитателей здешней стоянки иногда обнаруживались забавные находки, которые Дракон потом использовал уже у себя в гнездовье.
Так, именно дикари придумали кипятить воду раскаленными камнями или укрывать свою нежную гладкую кожу, не позволяющую продираться через густые заросли, шкурами съеденных зверьков.
Проблема питания двуногих рукастых слуг, имеющих слабые зубы морского хищника и брюхо травоядного, была общей проблемой для всех богов. На растительной пище смертные быстро стирали зубы до пеньков, и вполне здоровые, сильные экземпляры приходили в негодность. Кормить большие стада мясом выходило слишком хлопотно, отказываться же от умной и работящей породы тоже не хотелось.
Кипячение еды в чанах оказалось великолепной находкой! Даже самые крепкие зерна, будучи запаренными на ночь, наутро быстро и легко поедались слугами – зубы при этом сохранялись, а мяса расходовалось совсем немного. Бог полагал, что теперь срок жизни рабов увеличится вдвое, и примерно на столько же можно будет увеличить их поголовье без трудностей с едой!
Что до шкур, нуары, которым было приказано опробовать штаны и куртки первыми, оказались настолько довольны, что теперь шили себе их сами, без напоминаний хозяина. А примеру стражей богов почти сразу последовали и простые смертные.
Повелитель промчался над стойбищем, развернулся, пронесся снова, потом в третий раз, но ничего интересного на сей раз не заметил, и его ящер начал набирать высоту.
Теперь их путь лежал на север, туда, где в расселине между изломанными скалами спряталась влажная бессточная низина, далеко вокруг распространявшая запах кислятины и гниения. Именно здесь, на Болотной тропе, пробитой от ближнего леса в низину, несколько дней назад бог впервые заметил Шеньшуна и пожелал забрать юного нуара с собой.
Возле Серой топи Повелитель Драконов не стал даже снижаться – сделал лишь несколько кругов под самыми облаками, убедился, что по тропе исправно двигается вереница громадных большебрюхих жрунов и нагруженных влажными травяными кипами спинозубов, и резко накренил ящера, поворачивая на юг.
Несколько взмахов крыльями, две задержки в тихих местах с медленным подъемом кругами на подоблачную высоту – и вот они уже промчались над просекой, которая растянулась от текущей с пологих гор речушки к знойной, но безводной луговине между песчаными холмами, ощетинившимися сосновым бором.
Своим могучим разумом, неодолимой волей бог легко мог заставить лес расступиться, траву – убрать свои корни, кустарник – скрепить склоны. Но подчинить себе мертвую землю и песок Повелитель Драконов, увы, был не в силах. И потому оросительную канаву приходилось рыть медлительному могучему клюворылу, выгребавшему на стороны песок вместе с дерном и камнями, а вот выкладывать влажной глиной, которая не даст живительной влаге уходить в глубину, и мостить камнями, которые помешают потоку размывать саму глину, – все это приходилось делать смертным слугам собственными руками и ногами.
Несколько десятков рабов трудились здесь, несколько десятков – по другую сторону холма, добывая глину и укладывая ее на спинозубов, которые и перетаскивали груз с места на место. За порядком следили два нуара. Один командовал глупыми ящерами, второй приглядывал за смертными, дабы не отлынивали от работы, и следил, чтобы те ничего не перепутали.
Шеньшун уловил в мыслях бога слабое удивление тому, как неожиданно переплетается судьба разнообразных созданий и изобретений. Двуногие голокожие смертные, придуманные для работы на океанском мелководье, благодаря сообразительности, удобным для работы рукам и всеядности, неожиданно оказались востребованы практически во всех краях земли. Нуары, созданные всего лишь для защиты богов в дни слабости и потому наделенные способностями повелевать зверьми и растениями, вдруг понадобились везде и всюду, поскольку могли заменить богов на нудных, но необходимых работах, вместо них отдавая приказы, которых никто не мог ослушаться…
И наоборот, самые продуманные, многообещающие изобретения, вроде громадного непобедимого жруна, который должен был истреблять расплодившихся хищников, или длинношеего кроноеда, способного поднять голову на высоту в два дерева, оказались совершенно бесполезны.