В других родах, имеющих свои храмы Плетения, все происходило иначе. Там новорожденные боги, расползаясь по сторонам, быстро обосновывались в пустующих норах и домах, обретали голос и волю, рвались делать все и вся, хотели разом познать весь мир, и… уже через год их вопросы звучали все реже…
А года через три лишь один из десяти еще напоминал о себе учителю…
А через десять лет на свой первый праздник Плетения являлся только один из сотни подростков…
А через полсотни лет лишь считаные единицы из всего поколения продолжали свой труд познания мира.
Полная отрешенность от мира в укрытиях, позволяющих пребывать в сытости и безопасности, а также лень и вседозволенность выкашивали ряды юных богов куда быстрее, нежели это делали хищники и болезни в далекую и почти забытую эпоху Дикости.
В угодьях же Повелителя Драконов детей и подростков не появлялось. А потому он знал, что его старания в обучении жаждущих знаний молодых повелителей не пропадут даром, и уверенно вкладывал в них весь свой опыт и мудрость!
Облет гнездовий занял больше десяти дней. В каждом учитель задерживался на два-три дня, осматривая жилище, беседуя с учеником, давая советы и наставления и выслушивая мысли молодого бога. Последней на пути стала Серая топь, возле которой Дракона дожидался Растущий.
Впрочем, внимание Шеньшуна привлек не он, а огромные зеленые шары, что плавали высоко над гладью болота подобно комкам тины в толще стоячей воды. Шаров было пять, и каждый соединялся толстым стеблем не с болотом, а с длинным овальным листом, на взгляд нуара очень похожим на крылатку кленового семени, но только невероятно увеличенную в размерах.
Если каждый из шаров имел не меньше сотни шагов в диаметре, то длина листа, за который они держались, была больше почти втрое.
– У меня родилась очередная предсказательница, – сообщил Растущий своему учителю.
– Это хорошо! – ответил Дракон. – Но я не хочу отвлекаться на нее сейчас. Надеюсь, нам и без того будет что рассказать перед праздником в новом храме. Либо… она уже не будет иметь для меня никакого значения.
– Позволь мне лететь с тобой, учитель! Почему ты выбрал в спутники раба?! Я тоже хочу увидеть нашу землю с небес! А жалкий двуногий ничего не поймет. Только обделается от ужаса.
– Нет, Растущий. Ты самый опытный из учеников. Если я погибну, тебе останутся мои угодья, мои знания и мои исследования. Ты продолжишь мое дело. Мы не должны рисковать вдвоем. Нуары живучи. Если мы разобьемся, он сможет прийти в себя, добраться до гнездовья и все рассказать. Тогда ты не повторишь моей ошибки.
– Ты, как всегда, прав, учитель, – после короткого колебания признал Растущий.
– Запомни этот день! – добавил Повелитель Драконов. – Сегодня наш род делает первый шаг на пути Сеятелей.
Голова бога повернулась к болоту. Через несколько мгновений из воды и слякоти вспучился светло-серый корень гигантской лилии. Повинуясь воле Дракона, он стал быстро раздуваться, на глазах превращаясь в клубень с полостью внутри. Нервозность повелителя передалась Шеньшуну, и он, не дожидаясь приказа, полез вперед, пробираясь через болото к корню, первым забрался в свежую, пахнущую терпким соком и яблоками нору.
Его повелитель, быстро переплыв заводь, скользнул следом и свернулся кольцами, высунув наружу только голову.
Откуда-то послышался громкий плеск. Нуар, извернувшись, тоже выглянул наружу, но, что это было, не понял. Наверное, пухлый клубень, в котором обосновались воздухоплаватели, отделился от остального корня. Теперь их связывали с болотом только тонкие белесые нити мелких корешков. Но и они быстро вытягивались из жидкой почвы, поддергиваясь один за другим.
Мягкий толчок – и лилия вдруг стала стремительно набирать высоту.
Шеньшун и охнуть не успел, как они уже пробили одно из проплывающих над болотом облаков, ненадолго оказавшись в пелене плотного тумана, а потом по глазам снова ударило ослепительное солнце, лучи которого наполняли чистое до хруста, совершенно прозрачное сплошное небо вокруг.
Облака, казавшиеся сверху рыхлыми комками сбившегося тополиного пуха, быстро проваливались вниз; очертания рек, озер, лесов становились все мельче; простор для обзора – все шире и… все хуже. Редкие облака издалека начинали сливаться в единую полупрозрачную завесу, а при взгляде под углом – и вовсе в сплошную белую пелену. Пару раз нуару показалось, что где-то вдали он смог различить вершины Пологих гор и северные ледяные поля, но, скорее всего, это была иллюзия.
Очень скоро страж богов ощутил холод. Это показалось Шеньшуну странным. Ведь они поднимались к горячему солнцу, а небо вокруг было чистым и прозрачным! И ведь именно сюда, наверх, всегда тянется теплый воздух от раскаленных полуденным жаром скал и земли!
Однако он все равно мерз все сильнее…
– Холодно, – сказал нуар, вспомнив, что боги не очень хорошо ощущают плавные перепады температуры.
Повелитель не ответил, но страж ощутил эмоцию одобрения. Повелитель Драконов хвалил его за наблюдательность и догадливость.
Сегодня земная цивилизация делала свой первый шаг в высоту, и они оба должны были заметить и запомнить в необычайном путешествии как можно больше!
– Чем выше, тем прохладнее. Парадокс? – Эти слова предназначались не Шеньшуну, а слухачу в гнездовье Зеленца.
Обычные существа, даже боги, на таком удалении ничего услышать не способны. А вот слухач уже наверняка пересказывал сообщения с небес двум сидящим наготове памятникам. Чтобы полученные знания навсегда сохранились для мудрецов.
Между тем холод усиливался. Шеньшуна начал бить крупный озноб. А кроме того, ему становилось все труднее и труднее дышать. Эта напасть нарастала плавно, по чуть-чуть, почти незаметно, пока страж богов вдруг не осознал, что хватает воздух широко раскрытым ртом, делая вдохи часто, как воробей, но все равно не может надышаться.
– Здесь мало воздуха, – сообщил он повелителю. – Совсем мало!
– Или он стал другим… – Ответ бога показался ему медлительным и вялым, словно пробившимся через густой костный студень.
Нуар оглянулся на Повелителя Драконов, снова посмотрел вниз, не различая теперь ничего, кроме белого покрывала с темными разводами, похожего на слой первого выпавшего снега, пока еще очень тонкий и не способный полностью укрыть неровную разноцветную почву. При взгляде вверх он сделал и вовсе невероятное открытие: небо стало черным! Мало того, на нем то тут, то там проглядывали знакомые ночные звезды.
– Посмотри туда, повелитель! – вскинул руку нуар. – Смотри!
Однако на этот раз Дракон не ответил вообще. Он заснул, как всегда засыпают боги с приходом в гнездовья зимних холодов.
Шеньшуну тоже пришлось несладко. Все его тело давно покрыли мурашки, ноги и руки начали неметь, щеки и нос потеряли чувствительность. Чтобы хоть немного разогнать кровь, он подергал конечностями, насколько позволяли размеры норы в корне лилии, покрутил плечами, растер уши. Снова выглянул наружу.
Мир вокруг стал черным и мрачным, как сама ночь, со всех сторон звезды кололись, точно шипами, яркими острыми лучиками. Солнце же било по глазам словно плетью, обжигало кожу лица и рук, испепеляло короткие волосы, но при всем при том… оставалось холодным! Шеньшун мерз и горел одновременно, коченел от холода и покрывался ожогами.
Лилия тоже выглядела престранным образом. В тени ее поверхность покрылась изморозью, которая переливчато сверкала в свете звезд на всех стеблях, шарах и крылатке, а повернутая к солнцу сторона прозрачно светилась, словно гигантская росинка на листе молодой осоки, и испускала слабый парок.