– Ну я в курсе, – с улыбкой подтвердил Быков.
Опер давно знал повадки своего агента, и ему было всегда забавно наблюдать, как Леха «продает» информацию. Сначала озвучивает все трудности, с которыми он столкнулся, чтобы раздобыть сведения. Только когда Лехе кажется, что Быков уже убедился в героизме помощника, он переходит к главному.
– Но я тут с парочкой пацанов перетер, – продолжал Леха. – И короче пробил, что Цирика видели пару раз на этой неделе в пивнухе на Ленинской.
– Та, которая около пивзавода?
– Ага. Он и раньше же вроде там зависал. – помявшись, Леха выдал, косясь на опера: – Вы это, Илья Андреич… Вы типа деньгами не подогреете?
Парень просил деньги далеко не так часто, как мог, поэтому Быков не думая расстался с купюрой в тысячу рублей.
По пути в управление Дьячков осведомился:
– Опять бабло попросил? Он там сам случайно на наркоту не присел?
– Смеешься? Кто угодно, только не Леха Черный. Я скорее поверю, что ты на наркоту подсел, чем он.
– Ну спасибо, – отозвался Дьячков.
– Пацан нарколыг терпеть не может. А барыг еще больше.
Дьячков недоверчиво покосился на напарника.
– Да ладно? Идейный стукач? Такие еще бывают?
– Как видишь.
– Охренеть. А чего не говорил раньше?
Быков поколебался перед тем, как ответить. Но они с Дьячковым за годы совместной работы в группе по наркотикам давно поняли, что доверять друг другу можно.
– У Лехи родная сестра кончила плохо. Студенткой была, где-то в тусовке винт попробовала. И сторчалась. Померла от передоза пять лет назад. Сам Леха тогда только школу закончил…
Дьячков неопределенно кивнул. Все было и так понятно. С подобными историями они на работе сталкивались часто. Возможно, слишком часто. Уж точно гораздо чаще, чем хотелось.
– Илюх, что с Цириком-то будем делать?
– Надо проверить наколку. Леха порожняк мне пока еще не подсовывал. Мы знаем, где Цирик оттягивается по вечерам.
Быков еще не знал. Но это стало его первой ошибкой.
И началом конца.
– Замашки у него какие-то барские. Где понабрался, интересно?
– У орских ништячков1? – хмыкнул Дьячков.
Быков и Дьячков второй вечер коротали время, наблюдая за уличным кафе около пивзавода. Кафе под навесом, огороженным деревянным заборчиком, было уютным, но пользовалось определенной репутацией – бывали здесь исключительно гопники, шпана, наркоманы и прочий сброд.
В первый вечер им не повезло – Цирика в кафе не оказалось. Зато появились какие-то хмыри, которые знатно напились, а ближе к полуночи устроили пьяную драку.
А вот на второй вечер результат проявился: уже через полчаса после того, как Быков припарковал свою машину в тени дерева напротив кафе, на тротуаре показался Цирик. Невысокий, лет 25—30, бритоголовый, но с обязательной щетиной, почти переходящей в бороду – Цирик был уверен, что это выглядит стильно, неимоверно круто и вообще то что надо – любитель ходить в белой майке и с толстенной цепью на шее, Цирик вел себя в кафе как дома. Развалившись за столиком, он с важным видом созерцал зал, потягивал пиво, курил, подшучивал с официантками и свысока смотрел на других посетителей.
– У него раньше цепь была?
– Неа.
– Значит, разжился на бабло. Походу, твой стукачок не порожняк нам прогнал.
Быков вместо ответа лишь протянул руку. Понимая все без слов, Дьячков выудил фотоаппарат из бардачка. Камера была старенькой, но с мощным объективом – то, что надо для наружки. Быков навел фотоаппарат на Цирика, сделал максимальный зум. Лощеное лицо Цирика, который закуривал очередную сигарету. Быков щелкнул несколько кадров.
– Илюх, смотри.
К кафе подходили двое. Дьячков щурился, пытаясь понять, знает ли их. Один из парочки заметил Цирика, бросил что-то второму. Цирик махнул им рукой, подзывая к своему столику, после чего подозвал официантку.
– Отмечают что-то?
– Ты знаешь этих двоих?
Через зум Быков наблюдал за парочкой, которые уже подошли к столику Цирика. Все трое были рады встрече – один крепко пожал руку Цирика, что-то галдя с улыбкой, второй и вовсе приобнял его.
– Бандосы, е-мое, – фыркнул Дьячков. – Насмотрелись кино и как обезьяны все перенимают. Думают, это выглядит круто.
– Культ Карго – болезнь нашей цивилизации.
– Культ чего?
Быков не ответил: сделав еще пару снимков приятелей Цирика, он вдруг узнал одного.
– Коль, вон тот черт, в черной футболке. Это же Шкет.
– Да ладно? Дай-ка. – Дьячков отобрал камеру, чтобы разглядеть гоп-компанию за столиком. – Точно, Шкет. И этот снова в деле, да еще и с Цириком. Забавненько. А второй?
– Его не знаю. Кто-то новенький.
– Познакомимся, не вопрос.
Но в этот вечер не было ничего примечательного. Цирик, Шкет и второй тип, похожий на типичного наркомана, пили пиво, курили и вообще весело проводили время. Но застолье оплачивал Цирик. Значит, деньги у него были. А когда год назад Цирик, узнав, что у отдела наркотиков есть на него наводка и он попал в разработку, свалил из города, он был на мели. И сейчас опера были уверены, что Цирик – с его-то двумя ходками за наркоту – явно не устроился на высокооплачиваемую работу.
Значит, Цирик снова в деле.
Поэтому Быков решил продолжить наблюдение. Тем более, утром оказалось, что Хорошев и Аманов принесли в отдел желаемую начальством палку за раскрытие: вечером ППСники тормознули типа с дозой на кармане, вызвали дежурного опера – но опер с земли был на выезде – поэтому материал передали в город. Хорошев и Аманов подсуетились, и к утру у них уже имелось дело на руках. Пользуясь этим, Быков выбил у Шершука разрешение на разработку «перспективного клиента», не углубляясь в подробности.
Шершук дал Быкову три дня.
Им этого хватило.
На следующий день Быков и Дьячков были у дома Цирика, до которого они пропасли его накануне. Цирик выбрался наружу только к обеду. Послонялся по району, пересекся с несколькими людьми. Кое-кого из них опера знали – все были «в теме». Цирик взял такси, отправился в Дзержинский, где на улице встретился с громилой. Его Быков знал благодаря информации Лехи – это был Череп, иногда подрабатывавший разовыми мелкими сделками по наркоте. Цирик и Череп пообщались на улице, Цирик надиктовал ему со своего сотового чей-то номер. Череп все записал, пожал ему руку и отчалил. Судя по физиономии Черепа, он был рад.
– У них реально что-то намечается, – отметил Быков. – Все эти стрелки по всему городу… Цирик дает понять людям, что он снова в деле.
А вечером Цирик снова отправился в уличную кафешку около пивзавода. На этот раз Цирик встречался с девушкой. Стройная, красивая, но при внимательном рассмотрении наметанные глаза оперов выцепили следы неправильного образа жизни. Цвет кожи, круги под глазами, своеобразные взгляды, которым она окидывала других посетителей в кафе – барышня безошибочно вычленяла «своих».
– Интересно, давно она на игле? – подумал вслух Дьячков.
Первый день не принес ничего, кроме понимания, что что-то происходит. На второй день это понимание только усилилось.
Цирик шел по улице, говоря с кем-то по телефону. Зашел в магазин – продуктовый павильончик на углу. И, продолжая разговаривать по сотовому, Цирик быстро, но внимательно оглядел улицу через витрину.
Быков видел его взгляд в объектив фотоаппарата – цепкий, настороженный.
– Не, ты понял? – оторопел Быков. – Он проверяется!
– Что?
– Цирик хвост отсекает.
Дьячков был также озадачен.
– Цирик и конспирация? Что-то новое.
Опера переглянулись. Это могло означать только одно.
– Коль, он барыжит. Теперь я уверен. И барыжит, походу, по-крупному.
Им повезло на третий день. Ближе к обеду Цирик отправился на свой, вероятно, традиционный променад. Несколько раз созванивался с кем-то. Затем посетил пару адресов. Операм пришлось лишь записать их – авось поиск по картотеке покажет, кто из старых связей Цирика и потенциальных клиентов наркоотдела может жить здесь.