– Совсем рехнулся, – прошептал Фил Мортон.
Джесс отошла от них на несколько шагов и посмотрела на ферму со стороны дороги. Интересно, что видно отсюда прохожим или из окон проносящихся мимо машин? Она доверху застегнула молнию своей непромокаемой куртки, а руки сунула в карманы. Жалко, что нельзя сейчас надвинуть капюшон на самый лоб. Стрижка у нее очень короткая, голова успела промокнуть. И все же надевать капюшон как-то… недостойно, что ли. В капюшоне, плотно прилегающем к голове, она похожа на туристку, которая заглянула на место преступления из праздного любопытства. Более того, сотрудникам полиции нужно сразу узнавать ее в лицо. Так король на поле битвы поднимает забрало, чтобы войско видело – командир на месте…
Джесс улыбнулась и тряхнула короткими рыжевато-каштановыми волосами. Надо же так переутомиться! Ну что за бред! Какой из нее король? Подумаешь, Генрих V! Она – обыкновенная сотрудница полиции, а сегодня вдобавок пятница. Интересно, почему убийцы всегда как нарочно подгадывают свои черные дела под праздник или выходной?
Тихий внутренний голос подсказывал: «Такая уж у тебя работа, сама ее выбрала. Поступив в полицию, ты добровольно отказалась от нормальной жизни». Внутренний голос почему-то говорил с мамиными интонациями. Ни отец, ни мать не одобряли ее желания служить в полиции. Они нехотя смирились с выбором дочери, но мать по-прежнему не считала ее службу достойным занятием и называла ее «напрасной жертвой». Однажды Джесс, не подумав, брякнула: «И чем же я пожертвовала?» «Жизнью, которой у тебя теперь нет!» – безжалостно отрезала мать. Больше Джесс вопросов не задавала.
Ее отец большую часть жизни носил военную форму и относился к профессии Джесс с большим почтением, хотя и он часто жалел, что дочь не выбрала себе другое занятие.
– Не скажу, что одобряю, – заявил он, узнав о ее решении. – Не такой доли я желал бы для тебя. Но раз ты сама так решила, что ж… Достойное занятие. Но скоро ты поймешь, как это трудно.
Одно время Джесс думала: наверное, отец считал, что служба в полиции очень скоро покажется ей невыносимой и она сама подаст в отставку. Но Джесс продолжала служить, а отец больше об этом не говорил.
Тем временем Фил, стоящий рядом с Илаем Смитом, возобновил допрос свидетеля. Краем глаза Джесс следила за ними – оба выразительно жестикулировали. Фил все больше раздражался. Ну а свидетель явно находился в воинственном настроении. Его большая круглая голова почти утонула между могучими плечами. Он мрачно смотрел на Фила исподлобья. На первый взгляд старик Смит держится вызывающе, но на самом деле его воинственность – всего лишь дымовая завеса. Он явно что-то скрывает и, похоже, чего-то боится…
– Итак, мистер Смит, сегодня вы приехали сюда, чтобы выгрузить из кузова металлолом. Кажется, именно так вы выразились по телефону? – подчеркнуто добродушно пророкотал Мортон.
– Вот именно! Вы ведь и сами все знаете. Сколько раз можно повторять одно и то же!
– Значит, сегодня вы оказались здесь совершенно случайно? То есть вы не наведываетесь на ферму регулярно, а бываете, так сказать, от случая к случаю?
– Ну да, время от времени… – Илай отвел глаза в сторону.
– А сегодня приехали только для того, чтобы выгрузить металлолом? Вас здесь никто не ждал?
– Интересно, кому меня здесь ждать? Здесь никого нет.
– Вы не заехали во двор. Остановились здесь, на обочине дороги. И как вы собирались выгружать то, что привезли? – Фил указал на кузов грузовичка, битком набитый старыми бытовыми приборами. – Неужели таскали бы такие тяжести на себе? Ничего себе работенка! А почему вы не заехали внутрь? Чего уж проще – влезли в кузов и скинули груз!
Своей упертостью Фил Мортон напоминал терьера. Он не успокаивался, пока не получал удовлетворительного ответа на любой свой вопрос. Худощавый, невысокий – рост на нижней отметке допустимого для сотрудников полиции, – Фил прекрасно понимал, что не в габаритах залог успеха. Джесс ценила сержанта по достоинству, они с Филом неплохо ладили. И все же работать с ним не очень легко. Сейчас, глядя на сержанта, вспомнила зрелище, популярное в Средние века, а позже запрещенное: травля собаками привязанного быка. Вот на что похожа их работа. Мелкие, но решительные собаки злобно набрасываются на крупного, неповоротливого свидетеля… Такой метод часто срабатывает, когда приходится иметь дело с так называемыми трудными, но простодушными свидетелями. Но выйдет ли толк из их беседы с Илаем Смитом? Заранее сказать трудно…
– Решил вначале оглядеться, – как-то виновато, словно оправдываясь, пояснил Илай.
– Вы так всегда поступаете – вначале оглядываетесь, потом заезжаете во двор?
– Не всегда, но в последнее время… шляются тут всякие, никогда не знаешь, что найдешь.
– Вы имеете в виду кого-то конкретно?
– Нет, я так, вообще…
У Джесс не осталось сомнений: Илай определенно что-то недоговаривает. Он долго молчал, видимо, собирался с духом.
– И хорошо, что я не заехал прямо во двор. Потому что у меня в коровнике лежит покойница! – Илай насупился. – По какому праву? Я ведь не нарочно ее нашел. Знать ее не знаю! С какой стати она оказалась здесь? Надеюсь, вы ее увезете с собой… Вы ведь не оставите ее на моей земле?
Джесс подошла к Мортону и Смиту.
– Мистер Смит, вы пережили сильное потрясение. – Она наградила старика сочувственной улыбкой. Свидетель взбудоражен, его нужно успокоить. Но почему он так нервничает? Что он недоговаривает? Возможно, ему есть что скрывать. – Как только вернетесь домой, выпейте горячего чая.
Старик вздрогнул и, отвернувшись от Мортона, смерил ее неодобрительным взглядом:
– Потрясение, говорите? – Илай Смит так и буравил ее черными глазками. – Ах, потрясение… Ну да, конечно. У меня неприятностей и так выше крыши. Мне хватило… тем более здесь. Ей нечего здесь делать, совсем нечего! Кто-то нарочно приволок ее сюда и бросил, вот что я думаю. Какой-нибудь мерзавец нарочно мне напакостил, подстроил, чтобы я ее нашел… Так нечестно!
Старик все больше волновался. Джесс решила на время оставить его в покое и едва заметно кивнула Мортону.
– Пока достаточно, мистер Смит, спасибо. Пойду взгляну на нее. Если вам не трудно, расскажите обо всем, пожалуйста, еще раз. Сержант запишет ваши показания. Заодно сообщите свои данные: адрес, телефон…
Илай Смит встревоженно покосился на Фила:
– Мне придется что-то подписывать?
– Не сейчас. Попозже, когда мы распечатаем ваши показания. Либо вы придете в участок, либо мы сами к вам заедем, – сказал Мортон.
– А-а… – протянул Илай и снова отвел глаза в сторону.
– Что-то не так, сэр?
Илай шмыгнул носом:
– Писать-то я не умею… Ничего, если крестик поставлю?
По раскисшей грязи осторожно пробирались фигуры в белых халатах. С огромным трудом они добрались до открытого коровника и зашли внутрь. Между стойками отсутствующих ворот успели натянуть сине-белую заградительную ленту. Обнесенный участок охранял констебль. Увидев Джесс, он услужливо приподнял ленту, чтобы инспектору легче было под нее поднырнуть.
– Как ваша фамилия? – спросила она.
– Уикем, мэм!
– Вы не в курсе, кто принял звонок?
– Нет, мэм. Кто-то позвонил в дежурную часть. Они передали сигнал нам с Джеффом Мюрреем – наша машина находилась ближе всех. Мы сразу же приехали сюда и увидели старика… – Уикем показал на Илая Смита.
Тот разразился гневной тирадой, подкрепляя ее возбужденным размахиванием рук. Фил, крепко сжимая в одной руке блокнот, другой отчаянно жестикулировал, очевидно пытаясь успокоить разбушевавшегося свидетеля. У обоих был донельзя забавный вид: казалось, будто Фил пытается отмахнуться от надоедливой мухи.
Сердитый старик явно в очередной раз напоминал сержанту о том, что находится на своей земле. Больше всего Смита потрясло не то, что он увидел труп, его возмущало, что покойница посмела оказаться в его владениях, точнее, в его коровнике. Он был потрясен, оскорблен и до смерти напуган.