Он,между прочим, в отличиеот
тебя, член Союзаписателей, -громко сказалЗильберовичв обычнойсвоей
развязной манере.
Симыч неуверенно протянул мне руку и вместо "здрасьте" сказал:
- Хорошо.
Ипри этом глянул на меня быстро и настороженно, как это обычно делают
бывшие зэки.
Говорят, усовременных самолетовесть специальнаялокаторная система
распознавания встречаемых в воздухе объектов: свой чужой.
У зэков это не система, а выработанное годами чутье.
У меня есть основаниедумать, что Симыч не принял меня за чужого. Хотя
повел себя для первого знакомства довольно странно. Без видимой иронии, но с
какой-то все-таки подковыркой стал спрашивать:
-Авы,значит, вот просто официально считаетесьписателем? И у вас
даже документ есть, что вы писатель?
- Ну да, - сказал я, - да, считаюсь. И даже есть документ.
- А вы свои книги пишите прямо на печатном станке или как?
- Нет,- говорю, - ну зачем же. У меня есть пишущая машинка "Эрика", -
я на ней так вот чик-чик-чик-чик и пишу.
Зильберовичпочувствовал,чтоунасразговоруходитвкакую-то
нехорошую сторону и перебил:
- Симыч, а ты вот этой ручкой пишешь?
Только когда он это спросил,язаметил, что на столе рядомслампой
стояла чернильница-невыливайка, а из нее торчалатолстая деревянная ручка с
обкусанным концом. Последний раз я такую видел вконторекакого-то колхоза
на целине.
-Да-да, - сказал Симыч ивзглянулна меняс вызовом. - Именно ей и
пишу.
- Симыч, - сказал Зильберович, - а ведь я ж тебе подарил самописку. Где
она?
-А,самописку.-Онвыдвинул ящик столаиизвлекпластмассовый
футлярчик с маркой "Союз".
- А зачем же ты пишешь этой дрянью? - спросил Зильберович.
Откровенно говоря, манеры Зильберовича меня тожеиногда раздражали, но
в данномслучае он, мнекажется,несказал ничегоособенного.Но Симыч
почему-товдругразозлился,посмотрелна бедногоЛео, какбудтохотел
прожечь его взглядом насквозь.
-Такой дрянью,- сказал онс ненавистью, - и дажехудшей дрянью, и
дажегусиной дрянью написана вся мировая литература. Никакими ни машинками,
ни эриками и ни гариками, а такой вот дрянью.
Потом он все же подобрел и даже разрешил Зильберовичу открытьбутылку.
Самон, правда,выпил всего ничего, а остальное выдули мы с Зильберовичем.
Причем пили по очереди изхозяйской кружки. Изакусили плавленымсырком с
луком.
Мнеказалось,чтонашиотношенияужеустановились,но,когда
Зильберович попросилСимыча что-нибудьпочитать, тот опятьвзбеленился и,
стреляя в Лео глазами, стал утверждать, что читать ему нечего, потому что он
вообще ничегоне пишет.А если что-то иногда и маракует,то исключительно
для себя.