– Скиньте мне те, что сохранены, – попросил Гуров. – Как можно скорее. – Затем он повернулся к секретарше и проговорил: – Спасибо вам, Екатерина Сергеевна. Если к вам возникнут дополнительные вопросы, я вас вызову. И оставьте, пожалуйста, номер вашего сотового.
Крутицкая быстро записала номер и протянула листок полковнику. Тот положил его в карман и вышел вместе с Крячко в коридор.
– Ну и что там говорят эти чиновники? – спросил Гуров.
– Да ничего! – Крячко махнул рукой. – Ты что, не знаешь эту братию? На службе у Волошина все хорошо, и вообще у них в департаменте полный порядок. Никто его специально травить не стал бы, это все бред. Скорее всего, Волошин просто съел дома за завтраком что-то не то. А может быть, ему стало плохо с сердцем. Таковы их версии.
– Все это нужно самым тщательным образом проверить, – задумчиво сказал Гуров. – И документы, и содержимое желудка Волошина. Патологоанатом нам предоставит отчет уже сегодня вечером, а вот с документами может не получиться так быстро. Ты вот что, Стас, проследи-ка лично за передачей документации. Чтобы не подсунули левую, по которой и впрямь все будет в ажуре. Осмотри все сам. Понимаю, это долго и муторно, но мне смерть Волошина очень не нравится. Полагаю, что его все же убили. Пищевое отравление выглядит не так, это даже мне, дилетанту, видно. Да и судмедэксперт намекал на яд. И вот еще что – выясни поточнее, чем конкретно занимался Волошин на своей должности. Зачем к нему шли посетители, что от него зависело и так далее. Аккуратно опроси остальных сотрудников – так, в неофициальной манере, как ты это умеешь. И еще у Волошина есть сын Сергей. По словам секретарши, он приходил сегодня утром к Волошину в кабинет и устроил скандал. Нужно бы найти этого Сергея и поговорить с ним, желательно у нас в главке.
– Сделаем, – заявил Крячко.
Из приемной вышел один из экспертов и протянул Гурову листок с текстом.
– Это последние контакты Волошина, а также СМС, – пояснил он. – Остальное специалисты раздобудут.
– Хорошо, для начала хватит, – Гуров убрал листок, и эксперт вернулся в кабинет Волошина.
– А ты сам куда? – спросил Крячко.
– Поеду навещу вдову, – ответил Гуров.
– Которую? – живо спросил Крячко. – Молодую небось? Хе-хе!
– Думаю, что придется опрашивать обеих. Хотя бывшая супруга Волошина официально не является его вдовой.
– А кстати, кем она является? – вдруг заинтересовался Крячко. – Нынешняя жена – теперь вдова. А бывшая кто? Бывшая вдова? Круто! – Стас коротко хохотнул.
– Хватит уже со своими глупостями! – Гуров поморщился. – Не до смеха мне сейчас, дел еще по горло! С этой чиновничьей смертью Орлову сверху весь мозг вынесут, а он – нам!
– Ясен пень! Ладно, и похуже дела бывали! Езжай, Лева! – Крячко хлопнул Гурова по плечу.
Сыщик уже входил в лифт и услышал за спиной тихий говорок:
– По вдовушкам пошел!
Глава 3
Гуров подъехал на улицу Столетова, где располагался дом, в котором жил Волошин. На его звонок в домофон ответила домработница и сообщила, что никого из хозяев нет. Лев Иванович представился и попросил открыть. Он поднялся на восьмой этаж и остановился перед дверью квартиры Волошина, которая была приоткрыта. В щель на полковника весьма подозрительно поглядывала женщина средних лет.
Гуров молча показал раскрытое удостоверение. Домработница поколебалась, но все-таки впустила его.
– А что случилось-то? – спросила она, стоя в прихожей и не давая сыщику пройти внутрь квартиры.
– Ваши документы можно? – вместо ответа попросил Гуров.
Женщина недовольно отступила, достала из сумки, висевшей на вешалке, паспорт и протянула ему. «Татьяна Владимировна Котова» – значилось в нем.
– Татьяна Владимировна, где ваша хозяйка? – спросил полковник.
– По делам уехала, – ответила та и пожала плечами. – Она мне не докладывает, куда именно едет, а я не спрашиваю.
– Она не говорила, когда вернется?
– Говорю же – она мне не докладывает! Она хозяйка, а я прислуга!
– Что ж, значит, пока побеседуем с вами. – Лев Иванович улыбнулся, не желая замечать явно враждебного тона домработницы.
– А мне на вопросы посторонних отвечать запрещено, – тут же сказала Котова. – И впускать их тоже!
– Я не просто посторонний, а полковник полиции, – спокойно напомнил Гуров. – И сюда приехал уж явно не на блины. Так что будьте любезны, ответьте мне.
– Да что случилось-то? – Домработница сменила тон. – Вы хоть объясните толком!
– Объясню в свое время. Для начала скажите, Вадим Юрьевич с женой живут здесь вдвоем?
– Да, вдвоем.
– Во сколько он сегодня уехал из дома?
– Как обычно, наверное. Я пришла в девять, его уже не было.
– А Елена Викторовна?..
– Она как раз собиралась завтракать. Я ей быстро все приготовила, она поела и уехала.
– Она кому-нибудь звонила?
– Она – нет. Но ей кто-то позвонил, – ответила домработница, немного поколебавшись.
– А кто звонил, вы не знаете?
– Нет.
Гуров понимал, что разговор с домработницей вряд ли многое ему даст. Она будет отвечать односложно и, даже обладая полезной информацией, станет тянуть до последнего, лишь бы сказать поменьше. Видимо, она была хорошо вышколена хозяевами и не хотела потерять место из-за своей болтливости.
«Но это может означать, что хозяевам было что скрывать, – подумал Гуров. – Имеет ли это отношение к смерти Волошина? Или же налицо просто нежелание посвящать кого бы то ни было даже в самые невинные подробности своей частной жизни?»
– Татьяна Владимировна, а Вадим Юрьевич обычно завтракает дома?
– Обычно дома, – подтвердила та. – Но сегодня не завтракал.
– А откуда вы знаете? Вы же пришли, когда его уже не было.
– Так раковина пустая, – пояснила домработница и усмехнулась. – И на столе чисто. Или вы думаете, он за собой посуду помыл?
Гуров так не думал, но все же насчет завтрака нужно было уточнить. Пока не определено, чем и как был отравлен Волошин, любая информация, касающаяся пищи, важна.
– Скажите, а его дети здесь часто появляются?
– Практически никогда! – сказала Котова и покачала головой. – Если они и встречаются, то на нейтральной территории. В кафе или еще где.
– А почему?
Котова снова усмехнулась.
– Так это они Вадиму Юрьевичу дети, а не Елене Викторовне.
– Выходит, у них отношения с мачехой не слишком теплые, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Гуров.
– Они ее и мачехой-то не считают, – проговорила домработница куда-то в сторону.
Во входной двери послышалось звяканье ключа, и на пороге возникла молодая высокая женщина в длинном светлом пальто. Ее голову прикрывал легкий полупрозрачный шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи. Почти половину лица скрывали темные очки. Женщина остановилась на пороге, увидела Гурова и вздрогнула от неожиданности.
– Кто вы? – резко спросила она.
– Елена Викторовна Волошина? – спросил сыщик, в свою очередь.
– Да, а кто вы? – нетерпеливо и, как показалось полковнику, нервно повторила женщина.
– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска, – поспешил представиться тот.
Женщина быстро схватила его удостоверение и очень внимательно прочитала то, что там было написано. Потом она с сомнением закусила губу и перевела взгляд на домработницу.
– Я ни при чем, Елена Викторовна! – Та с испугом прижала руки к груди. – Не хотела пускать, но он заставил!
– Татьяна Владимировна не виновата, – подтвердил Гуров. – Я имею такие полномочия и должен опросить всех домочадцев.
– Но… с какой стати? – чуть хрипловато спросила Волошина. – В чем дело?
– Елена Викторовна, давайте пройдем в квартиру, – настоятельно предложил Гуров. – Разговор наш с вами вряд ли будет коротким.
– Так я как раз на кухню пойду, не стану мешать! – Домработница была рада уйти.
Волошина чуть помедлила, затем разулась, сняла пальто, осталась в брючном костюме бледно-бирюзового цвета и кивнула в сторону комнаты.
– Пойдемте!
Они прошли через просторный холл, и вдова Волошина провела полковника в одну из комнат – видимо, гостиную. Здесь стояли кожаный диван, два кресла, журнальный столик. На стене висел большой плазменный телевизор. Комната была очень просторной, а из-за минимального набора мебели казалась еще больше.