Спивак Мария Викторовна - Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков стр 6.

Во время войны нам не позволялось получать письма и газеты из Англии – и вообще ниоткуда. В 1942 году немцы изъяли радиоприемники. Разумеется, кое-что осталось, и мы тайком слушали, с риском угодить в лагерь. Но многое пропустили и сейчас понимаем не все из того, что читаем.

Мне очень нравятся карикатуры военного времени, но есть одна совершенно загадочная, из «Панча» 1944 года. Там примерно с десяток людей идет по лондонской улице. Главные персонажи – двое мужчин в котелках, с портфелями и зонтиками. Один говорит другому: «Говорят, ”червяки” странно влияют на людей. Чушь!» Я не сразу заметил, что на рисунке у всех одно ухо нормальное, а другое – огромное. Может, Вы объясните, в чем соль?

Джулиет – Доуси

3 февраля 1946 года

Дорогой мистер Адамс!

Очень рада, что Вам нравятся письма Лэма и его портрет. Мои ожидания в смысле внешности он более чем оправдал, и мне приятно, что наши мнения совпали.

Огромное спасибо за историю о свинье, но не думайте, будто я не заметила, что Вы ответили только на один мой вопрос. Я страстно мечтаю узнать о клубе любителей книги и пирогов из картофельных очистков по возможности больше, и не из одного лишь праздного любопытства, но и профессионального тоже.

Я говорила, что я – писатель? Во время войны я вела еженедельную колонку в «Спектейтор», а затем издательство «Стивенс и Старк» собрало мои статьи в книгу и опубликовало под названием «Иззи Бикерштафф идет на войну». Иззи – литературный псевдоним, выбранный для меня издательством, но сейчас, хвала небесам, бедняжка упокоилась с миром, и я вновь вольна творить под своим именем. Я подумываю о книге, но никак не могу выбрать сюжет, бок о бок с которым готова просуществовать несколько лет кряду. Тем временем «Таймс» просит у меня статью для литературного приложения. Рассуждения о практической, моральной и философской значимости чтения – в трех номерах от лица трех разных авторов. Мне досталась философская часть, но пока единственная моя мудрая мысль следующая: чтение не дает слететь с катушек. Полагаю, Вы уже поняли, что мне нужна помощь.

Как Вы думаете, ваш клуб не станет возражать, если я упомяну о нем в статье? Я уверена, что история его создания восхитит читателей «Таймс», поэтому очень хотела бы узнать о ваших встречах побольше. Но если Вы против, я пойму – и обрадуюсь любой Вашей весточке на любую тему.

Я прекрасно помню карикатуру в «Панче», которую Вы описали. Очевидно, Вас смутило слово «червяки». Это кодовое название, изобретение Министерства информации. Считалось, что оно звучит не так страшно, как «крылатая ракета V-1» или «ракета-снаряд».

Мы тогда давно привыкли к ночным бомбежкам и всему, что за ними следовало, но те ракеты были… просто ужас. Они налетали днем, и так стремительно, что не хватало времени не то что добежать до укрытия, но даже включить сигнал воздушной тревоги. Их было отчетливо видно – такие тонкие, черные, остро отточенные карандаши, валившиеся с неба с глухим, прерывистым звуком, примерно как у автомобиля, когда в нем заканчивается горючее. Пока они кашляли: «пут-пут-пут», ты был в безопасности. Это значило «слава богу, мимо».

Но когда кашель прекращался, до падения оставалось тридцать секунд. Поэтому люди напряженно прислушивались к моторам этих бомб. Я однажды видела, как упал «червяк». Я была довольно далеко, бросилась в водосточный желоб и буквально прилипла к бордюрному камню. А какие-то женщины в деловом здании на той же улице выглянули с верхнего этажа в окно – посмотреть. Взрывной волной их выдернуло наружу.

Кому пришло в голову нарисовать такую карикатуру и почему все, включая меня, над ней смеялись? Сейчас трудно постичь. Но это факт. Похоже, старинная максима, что юмор – лучший способ перенести непереносимое, не потеряла своей актуальности.

Мистер Хастингс прислал Вам биографию Лукаса?

Джулиет – Маркхэму Рейнольдсу

4 февраля 1946 года

Дорогой мистер Рейнольдс!

Мне удалось подкараулить Вашего посыльного. Я сцапала его, когда он возлагал букет розовых гвоздик на мой порог, и пытала до тех пор, пока он не выдал Ваш адрес, – как видите, мистер Рейнольдс, Вы не единственный, кто пользуется слабостями невинных служащих. Надеюсь, его не уволят; он, кажется, милый мальчик, и у него поистине не было выбора – я угрожала Призраками Прошлого.

Итак, теперь у меня есть возможность поблагодарить Вас за мириады присланных цветов – тысячу лет не видела таких роз, камелий и орхидей! Вы и представить не можете, как они поднимают настроение этой отвратительно холодной зимой. Не знаю, за какие заслуги мне посчастливилось жить в оранжерее, когда остальные месят слякоть меж голых деревьев, но меня это абсолютно устраивает.

Маркхэм Рейнольдс – Джулиет

Февраль, 5-е, 1946 год

Дорогая мисс Эштон!

Посыльного я не уволил – повысил. С его помощью я добился того, чего никак не мог добиться сам, – знакомства с Вами. Осмелюсь считать Вашу записку фигуральным рукопожатием, а стало быть, с формальностями покончено. Надеюсь, Вы согласны. Иначе в смутной надежде на личную встречу мне придется добиваться приглашения на очередной званый обед леди Баском. Ваши друзья – подозрительный народец, особенно некто Старк. Он заявил, что ничего не смыслит в лендлизе[8], и отказался привести Вас на коктейль, который я устраивал в редакции «Взгляда».

Бог свидетель, мои намерения чисты, – во всяком случае, не меркантильны. Дело обстоит до крайности просто: среди писателей Вы единственная, кому удалось меня рассмешить. Колонка Иззи Бикерштафф – самое остроумное из всего напечатанного в военное время, и я мечтаю познакомиться с автором.

Если я поклянусь не похищать Вас, окажете честь поужинать со мной на следующей неделе? Назначайте день – я целиком и полностью в Вашем распоряжении.

Джулиет – Маркхэму Рейнольдсу

6 февраля 1946 года

Дорогой мистер Рейнольдс!

Меня трудно назвать неуязвимой для комплиментов, особенно тех, что относятся к моим литературным произведениям. Буду счастлива поужинать с Вами. В следующий четверг?

Маркхэм Рейнольдс – Джулиет

Февраль, 7-е, 1946 год

Дорогая Джулиет, Четверг слишком далеко. Понедельник? «Кларидж»? В семь вечера?

P. S. Полагаю, у Вас нет телефона?

Джулиет – Маркхэму

7 февраля 1946 года

Дорогой мистер Рейнольдс!

Договорились – понедельник, «Кларидж», в семь. Телефон у меня есть – на Оукли-стрит, под грудой развалин, которые раньше были моей квартирой. Здесь я только снимаю помещение, и у моей хозяйки, миссис Олив Бернс, один-единственный аппарат на весь дом. Если желаете поболтать с ней, могу дать номер.

Доуси – Джулиет

7 февраля 1946 года

Дорогая мисс Эштон!

Уверен, клуб любителей книг будет рад упоминанию в «Таймс». Я попросил миссис Моджери рассказать Вам о наших собраниях. Она дама образованная и напишет для газеты лучше меня. Думаю, наш клуб мало похож на ваши лондонские.

Биографию Лукаса мистер Хастингс еще не нашел, но я получил от него открытку: «Задача сложная. Но не отчаивайтесь». Добрый человек. Я сейчас разгружаю шифер для крыши гостиницы «Краун». Хозяева надеются, что летом снова появятся туристы. Работа хорошая, но я жду не дождусь, когда опять можно будет трудиться на своей земле.

Приятно приходить домой вечером, когда там ждет письмо от Вас.

Желаю удачи с темой для новой книги.

Амелия Моджери – Джулиет

8 февраля 1946 года

Дорогая мисс Эштон!

Ко мне только что приходил Доуси Адамс. Он сегодня получил от Вас подарок и письмо – никогда прежде не видела его настолько счастливым. Он так горячо упрашивал меня написать Вам со следующей почтой, что даже забыл о своей стеснительности. Не уверена, что Доуси это сознает, но у него редкий дар убеждения. Он никогда ни о чем не просит для себя, поэтому люди с удовольствием делают то, о чем он просит для других.