Я хочу всем безоблачного счастья! Я люблю мир, в котором живу! Я – его величество Принцесса! Впрочем, как и любая девчонка в царстве Красоты и Добра!…
Почему я люблю осень? Весна будоражит, бездумно влечет куда-то, а осень мудрая, богатая, основательная, чудная, глубоко и высоко романтичная….
Приятные глупые мысли! У меня отличное настроение! Сажусь на скамейку, дирижирую сама себе руками, пою «… И тот, кто с песней по жизни шагает….», «Дорогая моя столица, золотая моя Москва!», выбиваю пальцами на желтой доске маршевую дробь. Весело! Выпростала из-под скамейки ноги, вскочила, кружусь от восторга! Сначала перед глазами поплыли деревья, потом в голове завертелось легко и приятно. Села, закрыла глаза.
«… Мир полон чудных грез…
И мне так хорошо и просто! …»
Дома бросила портфель в прихожей и направилась в зал. На пороге растерянно остановилась и жарко смутилась. Голый, в мыльной пене, отец стоял ко мне спиной и торопливо рылся в шкафу. «Что ищет, чего нервничает?» – удивилась я, в вялом недоумении разглядывая его белое в черных с проседью волосах полноватое, мешковатое тело. «Не красавец. Не самое приятное зрелище. И чего мать ревнует такого?» – безразлично и заторможенно подумала я. Но, почувствовав неловкость, осадила себя: «Нельзя быть злюкой. О родном отце, наверное, так бы не сказала».
Тут отец нашел деньги, свернутые трубочкой, и лихорадочно заметался, выискивая место, где спрятать их надежнее. Руки его дрожали, вислые складки кожи на спине и пояснице – тоже. Вдруг он повернул ко мне голову. В глазах сначала мелькнул испуг, потом лицо перекосило раздражение. Я молча отступила в спальню. «Мог бы догадаться закрыть дверь», – ища себе оправдание, недовольно забурчала я себе под нос.
Застала отца врасплох? Он прятал деньги, которые тайком собирал для дочери? Неужели не могли на семейном совете решить, сколько ей выделять? Зачем воровать у себя же? Зачем усложнять жизнь? Не стану матери рассказывать. К чему лишние ссоры? Отец меня еще больше возненавидит. Как противно замечать ложь и знать гадкие тайны!
Полет души угас. Стало тягостно. Вспомнились дни, проведенные на каникулах у родителей отца. Я всегда пугаюсь, когда меня отсылают жить к родне. Сразу на ум приходит мысль: «Другую семью мне подыскивают? Избавиться хотят?» Бабушка Маня тогда ко мне пристально приглядывалась. И я к ней. Она добрая. Но жить в глуши, где вся деревня – одна улица, ох, как не хотелось! Школа у них примитивная. Там можно «на четвереньки опуститься». (Так ругает лентяев наша учительница физики). Обошлось. Вернулась домой….
Потом жила у родственников отца на окраине маленького районного городка. Странная семья. Все с вредными характерами. Бабуся свою линию гнет, дочки – свою. Одна тетка ни в чем не уступает, другая хитрая, постоянно с деньгами «мухлюет». Невестку тетю Лану совсем «затюкали». Во время скандалов мы с ней всегда переглядывались, вздыхали и молчали. Я каждый день в огороде картошку полола, в дом редко заходила, но кожей чувствовала гнетущую обстановку их семьи. Боже мой! И это называется жизнь? Мерзость какая-то.
Тетя Лена обвинила меня в краже ее ножниц, а ее сестра Варя ругала из-за пропавшего старого одеяла. А когда я мыла пол под кроватью, то увидела, что кусок серого солдатского сукна торчит из чемодана тети Лены. Говорить ничего не стала, а просто выдвинула чемодан на середину комнаты. Конечно, баба Лиза увидела, «расквохталась». И одеяло нашлось, и ножницы. А прощения не попросили. Ниже их достоинства утруждать себя извинениями!
Потом тетя Варя чистое постельное белье невестки у меня на глазах своей дочке понесла, а когда тетя Лана обнаружила и возмутилась, свекровь обозвала ее лгуньей и весь выходной «компостировала» мозги сыну, доказывая, что у него неблагодарная, гадкая жена.