Почему председатель не мог просто попросить выручить? Я же никогда не отказывалась помочь. Зачем обманывать? – обижено надула я губы.
Иду по коридору и думаю: «Интересная особенность есть в некоторых людях. Они не сердятся на тех, кто ничего не делает, но почему обиду и раздражение вызывает у них человек, который всегда помогал, и вдруг отказал! Получается, таким образом, я наживаю себе врагов? Дикость какая-то!
Встретила нашего дядю Петю. Увидев мое расстроенное лицо, он заботливо выяснил причину моих переживаний, и спокойно объяснил:
– Видишь ли, на самом деле некоторые люди пытаются использовать доброту и безотказность других. Со мной тоже случалось подобное. Ты не злись на них, но в следующий раз не кидайся сразу выполнять задание, выясняй у того, кто на самом деле поручил его тебе. Один раз позволила себя обмануть, значит и другие «любители» найдутся. Разумный подход не помешает тебе быть доброй и отзывчивой.
Я не долго сердилась. Дети быстро забывают мелкие обиды….
*
Лиля отвлекла меня от воспоминаний: показала очень красивые узоры для обрамления заметок. А мне больше люди удаются, особенно карикатуры.
За один стол с нами села учительница биологии. Ее ребята оформляют классную газету. Художником у них Вовка Мазай из семьи станционных бандитов (директор соседней школы всех «сложных» учеников выпроваживает к нам). Он здорово перерисовывает с открыток. У меня хуже получается, поэтому я с любопытством слежу за его работой. Учусь. А учительница разговаривает с ним дрожащим голосом, ходит около него осторожно, бочком, будто он хрустальный. Мазаеву неловко, он смущается и немного злится. Хорошо, что Мария Ивановна привлекла Вовку к общественной работе, только зачем она так явно показывает, что боится его? Никакой он не бандит, за версту видно, что хороший парень. Двойки иногда получает? Так ведь исправляет. Не всем же Ломоносовыми быть?
Пришел Володя, сын дяди Пети, спроецировал аппаратом на большой лист бумаги портрет своей мамы, обвел контуры и принялся дорисовывать и раскрашивать. Подарок ко дню рождения готовит. Зашла Нина из седьмого класса, показала нам фотографию своего друга. Он девятиклассник со станции. Меня поразило по девичьи прелестное, юное, нежное лицо, и широко открытые наивные добрые глаза. Я оторвалась от газеты и на обрывке бумаги по памяти нарисовала его. Нина удивилась:
– Похож как!
– Из какой он семьи? – поинтересовалась я.
– Учительской.
– Он совсем еще ребенок, – определила я с потаенной грустью в голосе.
– Ха! А ты? – оскорбилась девочка за своего знакомого.
– Он больше меня ребенок, – настойчиво повторила я, не собираясь отказываться от своего мнения.
– Ну, ты даешь! – пораженная моей самоуверенностью, холодно, с долей ехидства изрекла Нина.
– Не вижу смысла в этой фразе, – с убийственным спокойствием парировала я.
Мне вовсе не хотелось обижать девочку. Но иногда меня «заносит» (или как говорят подружки: на меня «находит»), и я в желании противоречить не могу остановиться.
– Зануда! – не находя слов для дальнейшего спора, и, в запале забыв где находится, вскрикнула семиклассница.
– Бываю, – несколько жеманно, словно бравируя этим качеством, согласилась я.
«Наверное, в такие минуты мною руководит желание чувствовать или казаться умной, – промелькнула в голове ироничная оценка своего поведения. – Милый мой, совестливый «чудик», ты как всегда осаживаешь меня, а я часто по глупости и строптивости характера не соглашаюсь с тобой!»
Кто-то из взрослых шикнул на нас.
– Хватит вам препираться, – развела нас Лиля, – рисуй курильщиков из девятого класса. Иногородние портят наших ребят. Привыкли каждое лето «смолить» в колхозе, и не видят в этом ничего дурного.
– А дым костра любите? – вдруг спросил нас Мазаев шепотом.
– Там совсем другое.