– Рахмат, бача…
– Эфенди… – Таксист улыбается… – Я просто ехал к вокзалу, чтобы посадить богатого русского господина, правильно…
Понятливый народ. В Афганистане бы так.
Я наугад достаю еще купюру.
– Ты прав, бача. Очень прав. Так все и было…
– Господа, свежий выпуск «Звезды»! Стася Валевская в Ташкенте!
Не знаю, кто такая Стася Валевская. Отстал от жизни. Наверное, актриса какая-нибудь польская, красивая. Или певица. Да это и неважно. А важно то, что газета закрывает лицо и сильно затрудняет опознание. По менее чем сорока процентам изображения лица – надежное опознание невозможно…
– Дай газетку, бача…
– Извольте, господин хороший, двадцать копеечек всего. Пожалуйте, господин хороший. Еще кому, господа!? Стася Валевская в Ташкенте!
«Звезду Востока» – местную желтоватую газетенку – покупают и мои спутники. Вот уж не ожидал в них поклонника таланта Стаси Валевской…
– Кто такая Стася Валевская? – спрашиваю вполголоса.
– Стася Валевская? – возмущенно переспрашивает Аскер, – как можно не знать? Молодое дарование, актриса синематографа, в двадцать четыре года – Золотой Ангел в Одессе[12] – «Уйти и не вернуться», «Выхода нет». Сейчас вот в «Бремени Империи» снялась…
– Впечатляет… – оценил я, – кстати, ты молоток. Пират настоящий. Я и сообразить не успел, старый…
– Да чего там… Я из секунды давно уж вышел[13]. Если бы вы не предупредили…
– Моя школа… – ревниво заметил Араб.
– Ладно нам, татарам.
Мы протиснулись в кондиционированную прохладу вокзала. На входе были жандармы, был и металлоискатель. Не работающий…
– Позвольте… – Араб технично забрал у меня сумку, удалился в сторону камер хранения. Наверняка запас там чего на черный день – сумку с минимумом денег, документов, лекарств, чистым сотовым. Он в городе не первый день и должен был позаботиться об этом.
Мы отошли к автоматам, купили по большому стакану холодной, приторно-сладкой газировки…
– Местные совсем обнаглели… – констатировал Аскер.
– Отсюда ты доберешься до своей базы? – спросил я.
– Конечно. Электричкой полчаса. Там переждем пару дней и…
– Ждать некогда. Окажешь мне услугу?
Глаза Аскера вдруг стали очень серьезными.
– Не вопрос.
– Знаешь, что такое «Дворец слез»?
– Конечно, кто не знает.
– Там мои жена и сын живут. И дочь… теперь тоже моя. Вытащишь, и в долгу у тебя буду уже я, понял? Только готовься к худшему.
Аскер бросил салют, как скаут.
– Всегда готовы!
– Да ты не азардуй, не азардуй. Просто останься в живых и их вытащи. Я попробую достать вертолет, но если не получится – эвакуируйся на машинах. Самое главное – отправить их с территории Туркестана. В Верный… куда угодно.
– Есть.
Подошел Араб. В руке у него была сумка, но другая.
– Связь есть?
– А как же? – Он вытащил два поцарапанных, явно подержанных спутниковых телефона «Парус» – защищенная.
Один я отдал Аскеру.
– Держи, солдат. И готовься к неприятностям. Да, еще…
На одном из листов «Звезды Востока» я набросал примерную карту и ориентиры с расстояниями до них.
– Черный ход в периметр. Доходит?
– Да.
– Вот и отлично. Меньше шума, меньше пыли. Действуй.
Аскер пошел к билетным кассам. Араб вжикнул молнией, я коротко глянул.
– Живем… Да, Александр! Александр!
Аскер – его давно не звали по имени, на войне все зовут друг друга по кличкам – недоуменно обернулся на свое имя. Вернулся…
– Помнишь, о чем мы говорили в моем кабинете в Арке?
– Да, – насторожился он.
– Номер один – Саид Алим-бек, ротмистр гвардии, наследник Бухарский. Номер два – полковник Панкратов, оперативная группа Генерального штаба по Афганистану. Извини, но они оба уже вне игры…
Аскер внимательно слушал.
– Но есть и номера три и четыре. Они где-то здесь. Сделаешь то, о чем прошу, потом – начнем охоту и на них. Иди…
Аскер молча кивнул головой. Пошел к билетным кассам.
– Чем дальше, тем жить веселее, – сформулировал Араб, – нам-то куда?
Я глянул на табло. Первым отходил скорый, на Самарканд, «Афросиаб» называется. В отличие от самолета – в него без рамки металлоискателя пускают.
– К познанью Вечности вершим мы странствие благое, в священный город Самарканд дорогой Золотой. Надеюсь, билеты еще есть…
04 марта 2017 года. Санкт-Петербург, Российская Империя. Дворцовая площадь. Штаб Петербургского военного округа
Полковников – продукт нового времени. Это – тип тех офицеров, которые делали революцию ради карьеры, летели, как бабочки на огонь, и сгорали в ней без остатка <…> 34-летний полковник становится главнокомандующим важнейшего в политическом отношении округа с почти 200 000-ною армиею. Тут начинается метание между Керенским и Советом и верность постольку-поскольку. Полковник помогает большевикам создать движение против правительства, но потом ведет юнкеров против большевиков. Много детской крови взял на себя он…
П.Н. Краснов о Г.П. Полковникове, предпоследнем командующем Петроградским военным округом, сначала ведшем переговоры с большевиками, а потом ими же и расстрелянном.Штабом восстания назначили штаб Петербургского военного округа, находившийся на Дворцовой площади в красивом четырехэтажном, классической архитектуры, здании. Здание Генерального штаба отвергли потому, что там у заговорщиков не было даже примерного перевеса, многие на словах сочувствовали и ругали власть – но твердой поддержки не было. В штабе Петербургского военного округа поддержка у заговорщиков была – твердая, с перевесом…
Мятеж начался с утра, когда главноначальник[14] Петербургского военного округа, генерал-полковник Олег Васильевич Романов (не из Августейшей семьи, просто однофамилец, к чему сами Высочайшие особы относились с юмором и нередко приглашали генерала за свой стол), прибыл на службу. «Руссо-Балт» подкатил к главному входу в здание штаба, часовые привычно взяли на караул, и генерал-полковник привычно взял толстенную папку из машины и привычно кивнул им вместо отдания чести. Он и в самом деле был больше управляющим поместьем, чем офицером, и, привычно идя на службу, думал о том, как, не вылезая за рамки отпущенных на этот год ассигнований, позволить себе закупить новые тренажеры с виртуальной реальностью, которые ему показывали вчера. Можно, конечно, перебросить деньги из статей, отпущенных на боевую учебу – но эти статьи защищенные, их трогать нельзя. Разве что с Высочайшего соизволения, но и во дворец идти по таким мелочам – право же, неловко.
Так он прошел в свой кабинет, скромно обставленный, как кабинет бюрократа, – и увидел двоих: командира одной из частей гвардии, графа Шубова, и начальника военной контрразведки округа, генерал-майора Латыпова. То есть Петрова и Котова. Точнее наоборот – Котова и Петрова. Первый – как раз и был тем, кому удалось-таки заманить в ловушку сверхосторожного Ахметова – но об этом тогда никто не знал.
– Господа…
– Срочное дело, господин генерал-полковник. По квартирмейстерской части.
Квартирмейстеры – так раньше называлась разведка, это слово использовали по сей день. Генерал-полковник не обратил внимания на тот факт, что в присутствии – кроме этих двоих офицеров – больше никого не было. Что было удивительно – кабинет главноначальника осаждали с утра до ночи. Олег Васильевич даже порадовался: будет время спокойно разобрать документы.
– Десяти минут вам хватит, господа?
– О, вполне, господин генерал-лейтенант…
– Извольте…
Они прошли в кабинет. Закрыли за собой дверь.
– Что опять произошло? – спросил Олег Васильевич, садясь за свой стол.
– Извольте…
Шубов положил бумагу на стол. Генерал Романов надел очки, вчитался…
– Это что? – спросил он.
Офицеры молчали.
– Я спрашиваю, что это? – Романов отшвырнул от себя бумагу. – Вы что, пьяны?
– Отнюдь, сударь. Это то, что нужно подписать. Ради блага России.
Генерал Романов багровел на глазах.
– Вы… вон! Вон!
– Не нервничайте так, – сказал Латыпов, – просто сдайте командование.