Но расскажу ребятам про это на перемене».
Мать ушла на кухню. А я, выполняя домашние задания, на стуле верчусь, в окно поглядываю, и ножницы машинально кручу. Не представляю, как случилось, что концы сомкнулись и состригли волосы как раз на середине левой брови!? Щелчок услышала, и от испуга инструмент из рук выронила. Дурочка! Так ведь и глаз недолго выколоть! Положила ножницы на место. Кровь промокнула, а когда ранка подсохла, черным карандашом подрисовала бровь и вновь взялась за уроки.
Сели ужинать. Я уже совсем забыла о своей шалости с ножницами, как вдруг мать строго взглянула на меня и спросила:
– В четвертом классе новая мода? Детивыщипывают и красят брови?
Я замерла в ожидании потока нравоучений и криков. Но мать сердито обратилась к отцу: «Придется с Анной Васильевной поговорить серьезно. Какой пример подает? Так дети к десятому классу губы начнут красить, челки отрезать. Говорила я ей, что чепуриться учителю не пристало, так нет, и брови подводит, и блузку яркую в будни носит!» Я поражена такой реакцией матери. Почему она в каждой ерунде видит плохое? Причем тут Анна Васильевна? Мало ли, какие глупости мы делаем? Разве нельзя учительнице красиво одеваться? Она такая молодая и приятная! Но я молчу, не решаюсь объясниться с матерью.
А совесть не дает покоя. Получается, я на учительницу свое безобразие свалила? Ей теперь из-за меня достанется? Волнение нарастало, и на следующий день я перешагнула через свой страх. Мать выслушала меня, приказала не брать без разрешения острых предметов, а про Анну Васильевну ничего не сказала, только на меня очень внимательно посмотрела. Может, мою учительницу уже поругали незаслуженно? О чем мать подумала, услышав мое извинение?
Матери испугалась, а вышло, что подло поступила. Теперь всю жизнь совесть будет мучить. Эх! Надо было сразу сознаться.
МАТЕМАТИКА И ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ
Поначалу математика для меня в ряду изучаемых предметов не выделялась ничем. Мать сама указала: сначала решай задачи, потом выполняй русский, а затем берись за устные по мере уменьшения их сложности.
Мне даже в голову не приходило, что какой-то предмет может быть более предпочтительным. Когда историю, родную речь или ботанику первый раз читаешь, конечно, интересно. Но ведь потом учить надо! Да еще так, чтобы через неделю или через месяц спросили, а я все вспомнила бы и хорошо ответила. «Учить надо один раз на всю жизнь», – часто повторяла мать.
Но как-то я принесла из библиотеки книжку «Витя Малеев в школе и дома», положила под стопку учебников, и раскрыла ее так же как учебники, чтобы бабушка не сразу заметила, что я читаю художественную литературу. Знаю, должна помогать по дому. Но домашние дела никогда не заканчиваются, и свободного времени не бывает, поэтому считала, что если нет на данный момент «пожарных» дел, я могу позволить себе совсем чуть-чуть почитать. При этом меня всегда мучила совесть, и я зорко следила, чтобы бабушка сама не таскала дрова или уголь. А если она начинала греметь пустыми ведрами, я пулей неслась во двор. Но стоило мне открыть эту книжку, я забыла обо всем. Я не видела, как топталась рядом бабушка, как пришли из школы родители. Наконец, бабуся не выдержала и с укоризной спросила:
– Ведь не уроки учишь? Быстро страницы переворачиваешь.
Я с трудом оторвалась от книги. Чувствую, что краснею.
– Простите, книжка такая интересная! Я хотела только заглянуть на минутку, чтобы узнать, о чем она, – смущенно оправдывалась я.
– Ладно. Беги во двор,– успокоила меня бабушка.
Чувствуя вину, я выполнила все поручения и даже больше, что сама считала нужным. И все же мысли мои оставались с книгой. Когда все легли спать, я потихоньку зажгла лампу и углубилась в чтение.