В нашем царстве-государстве мир, покой и благодать.
Глава вторая
В НОВОМ КЛАССЕ
Из второго класса меня сразу перевели в четвертый.
На первом уроке новая учительница Анна Васильевна, проверяя присутствующих, поставила точку около моей фамилии и вдруг сказала с улыбкой: «Ну, о тебе я все знаю».
Я вздрогнула. Неужели она знает про детдом? Я же всем говорю, что раньше жила у дедушки Яши. Некоторое время я терпела нахлынувшее отчаяние, но грустные мысли все набегали и набегали. Я подняла голову кверху, закусила губу и попыталась отогнать навязчивые мысли, но слезы все равно брызнули. Они текли по рукам, капали на книгу. Я боялась всхлипнуть, чтобы соседка по парте не заметила моего состояния, но тело содрогалось, и я ничего не могла поделать. Страх, что дети поймут, отчего я плачу, еще больше усилил поток слез, а потом началась истерика. Учительница сначала удивилась, а потом сделала вид, будто ничего не произошло. «Как учительница воспринимает мое поведение? Не могу себе представить. Что думают ребята о причине моих слез? Наверное, считают, что я загрустила без своих друзей из третьего класса», – подумала я. Эта мысль обрадовала. Постепенно я успокоилась и к концу урока даже попыталась понять новую тему. На перемене дети не приставали ко мне с расспросами. Я была им благодарна. И к доске меня в этот день Анна Васильевна не вызывала.
Вот так неудачно началось мое знакомство с новым классом. Но потом все наладилось. Я не чувствовала трудностей в учебе. И это главное. А с ребятами я быстро перезнакомилась и подружилась.
СПАСИТЕЛЬ
Все еще продолжается неспешное прощание природы с летом. Уже сшиты осенние наряды лесов и полей. Октябрь вышивает на них яркие узоры. Жаркие кленовые костры, оплетенные бесконечной паутиной «бабьего лета», дарят последнюю надежду на теплые яркие деньки. Капризна синева неба. Все чаще то набегают, то медленно надвигаются завесы туч и облаков, грозя дождями. И ветров ретивых карусель старательно полощет золото ветвей. Это печальный ноябрь принесет тревожную молчаливую усталую тишь, потом загрустит природа нудными дождями и смоет блистательное убранство осени.
А пока у нас восхитительная погода! Сегодня мы вспахали огород. Отец поручил мне отвести Чардаша на луг и спутать задние ноги, чтобы далеко не ушел. Я попросила разрешения поехать верхом. Отец ответил: «Садись и езжай».
Я и справа заходила, и слева подпрыгивала, цепляясь за гриву, никак не удавалось взобраться на гладкий круп коня. Высокий он для меня. Мучилась я, мучилась, и придумала. Привязала Чардаша к столбу калитки и по плетню взобралась ему на шею. Потом отвязала вожжи на упряжи, гордо взглянула в сторону отца и медленно тронулась в путь. «На лошади, и черепашьим шагом?» – засмеялся отец и со всей силы хлестнул Чардаша. Тот взвился и пустился в галоп. В первый момент мои ноги подбросило, чуть ли не до головы, но я чудом удержалась. Тело пронзила острая боль, и я судорожно вцепилась в густую гриву. Каждый скачек коня неприятно отзывался то в ногах, то в копчике. Костлявый хребет Чардаша долбили мои кости. Я пыталась менять положение тела, чтобы удары не попадали по одному и тому же месту. Сначала сползла на круп, там было мягче, но оттуда проще свалиться. Потом попробовала подтянуться к шее. Удалось. Зажала между ног холку лошади и буквально легла на шею. Но Чардаш вертел головой, стараясь сбросить непутевого седока. У меня закружилась голова. Снова перебралась на хребет.
Вожжи остались на плетне, поэтому я не могла управлять конем, и была полностью в его власти. А он, утомленный плугом, осознав волю, несся легко и быстро. Чувствую, сбавляет ход. Но рано обрадовалась. Из переулка прямо под ноги Чардашу вынырнул грузовик, и он наметом помчался по ухабистой дороге к скотному двору.