В последние дни вообще, будто черное облако поселилось в нашей квартире, давит, беспокоит деда. И меня тоже. А сегодня Оля потребовала отвезти меня за город кродне. Дела ей какие-то надо утрясти с дедом.
Автобус съехал с асфальта и до самой остановки нас провожал пыльный шлейф. Перебросив через руку светло-серый пыльник (летний плащ), дедуверенной походкой идет по узкой тропинке вдоль хат. Он – в белом летнем костюме, голубой рубашке, в белых парусиновых туфлях и шляпе из рисовой соломки. Золотистая цепочка проходит поперек белого жилета. Прямой, высокий, с развевающимися на ветру седыми волосами, дед совсем не подходит к этой местности, выглядит человеком из другого мира.
Деревня, растянувшаяся на четыре километра, состоит из хат, покрытых серым камышом, окруженных кривыми плетнями. Из калиток выглядывают мальчики в рубахах ниже колен и девочки в платьях до пят. Почему городские дети ходят в коротком или очень коротком, а деревенские – в длинном, или очень длинном?
Дед свернул в проулок и остановился у огромной низины. Сухие рогатые ракиты, торчащие из густой молодой поросли, окружали покрытую глубокими трещинами землю.
– Здесь было озеро с чистейшей водой. Став по-нашему. Осенью желтые и красные листья опадали с ракит и устилали дно. Часами мог смотреть на них. Прошло много лет. Приехал на родину, – а озера нет. Только след остался – пересыхающая летом лужа. И вроде бы не к себе воротился. Не хватаетмне его. Будто потерял частичку себя. А сейчас химический завод на Тускари строят. Посылал письмо в горком с просьбой сохранить реку. Обещали рассмотреть. Крепна пересохла и эту реку такая же участь ждет. Когда вернешься сюда лет через тридцать, вспомни мои слова, – грустно закончил дед.
Вошли в хату. Очень старенькая бабушка встретила приветливо. Дед посидел с нами немного и сказал: «Мне пора». Я вышла его проводить. И вдруг на меня такая тоска навалилась! Почувствовала себя одинокой, несчастной, брошенной в незнакомойдеревне. Слезы навернулись на глаза. «Только привыкла к одному хорошему человеку, а он меня одну оставил», – думала я, сдерживая зябкую дрожь.
– Ну, чего волнуешься, детка? Скоро заберет тебя Яша домой, – ласково сказала бабушка, заметив мое настроение.
– Можно, погулять на лугу? – спросила я старушку.
– Как хочешь. Не будет скучно одной?
– Нет.
– Буду ждать. Дед мой скоро придет. Вечерять вместе будем, – крикнула бабушка Нюра мне вслед, заслоняя глаза ладонью.
День был серый и ветреный. Пришла на луг, но он весь усеян коровьим навозом. Наступив на «свежие коржи», разозлилась. Вытерла ботинки о траву и побрела на пыльную улицу, заросшую с обеих сторон высоченным бурьяном. Тоскливо. Неуютно. Одиноко.
На ужин бабушка нажарила целую сковороду яиц с большими кусками сала. Я поела вдоволь, не стесняясь. Спать положили на железную кровать с шуршащим камышовым матрацем. «Надо же, пастель как в детдоме», – удивилась я. Мыслями окунулась в прошлое и незаметно уснула.
МЕЧТА
Утром сижу на кухне и в окно наблюдаю, как петух кур к порядку призывает. Вошла бабушка Нюра и говорит:
– Иди гулять. Соседские ребята как узнали, что новая девочка из города приехала, так уже с раннего утра от нашей калитки не отходят.
« А вдруг бабушка рассказала им про детдом? В деревне все друг про друга знают», – испуганно подумала я.
– Иди. Никто тебя не обидит,— подтолкнула меня бабушка.
Приоткрыла калитку.
– Я – Леша, твой сосед. А это мои друзья: Вадик, Тамара, Вера, – обратился ко мне один мальчик.
Все ребята были приблизительно одного возраста, – чуть постарше меня и как на подбор светловолосые, голубоглазые.
– Айда, купаться с нами?
Я оглянулась на бабушку. Та кивнула.
Ребята купаются, а мы с Лешей сидим в лощине у пшеничного поля и сосем сочные колоски.