В тот день никто (в том числе и сам Рудольф Хесс) не мог предсказать, что в течение пяти лет лагерь станет местом самого массового убийства, какое только когда-либо знал мир. А история того, как были приняты решения, приведшие к таким последствиям, является одной из самых ужасных и бесчеловечных страниц в истории всего человечества. Эта история позволяет раскрыть сущность нацистского государства и предоставляет возможность проникнуть в механизм его функционирования.
Адольф Гитлер, Генрих Гиммлер, Рейнхард Гейдрих, Герман Геринг… Это они и им подобные нацистские лидеры, рангом чуть пониже, принимали решения, по которым в Освенциме было уничтожено более миллиона человек. Но решающей предпосылкой для совершения этих чудовищных преступлений явился также образ мыслей более мелких нацистских функционеров, таких как Хесс. Ведь это именно он, будучи комендантом лагеря, превратил его территорию в место массовых убийств в невиданных до сих пор масштабах. Без Хесса Освенцим никогда бы не стал тем, чем он стал в итоге.
Во внешности Рудольфа Хесса не было ничего примечательного. Среднего роста, темноволосый, с правильными чертами лица. Не урод, но и не писаный красавец. По словам американского адвоката Уитни Харриса, который допрашивал Хесса во время Нюрнбергского процесса, тот выглядел «самым обыкновенным человеком – так, нечто вроде продавца бакалейной лавки». Несколько поляков – бывших заключенных Освенцима – подтверждают это впечатление, вспоминая Хесса как спокойного, сдержанного человека, – мимо таких каждый день проходишь на улице, не обращая никакого внимания. Одним словом, внешность Хесса не имела ничего общего с тем образом красномордого, брызжущего взбешенно слюной нацистского чудовища, какими их принято представлять. И это делает его еще страшнее.
Хесс занес свой чемодан в гостиницу, расположенную через дорогу от железнодорожного вокзала Освенцима (эта гостиница будет в дальнейшем служить для офицеров СС опорным пунктом, пока для них не подыщут более подходящего помещения на территории лагеря). Однако этим его багаж не ограничивался: вместе с чемоданом он нес с собой все, что отложилось в уме за всю его сознательную жизнь, посвященную служению делу национал-социализма. Как у большинства убежденных нацистов, его характер и взгляды сформировались под влиянием предыдущих 25 лет немецкой истории – самых бурных за все время существования страны.
Хесс родился в 1900 году в Шварцвальде, в семье католиков. С ранних лет на его становление наложил серьезный отпечаток целый ряд факторов: властный отец
1
2
Гитлер, Хесс и другие ультраправые националисты стремились понять, почему Германия проиграла войну и подписала такой унизительный мирный договор. В первые послевоенные годы они думали, что нашли ответ на этот вопрос. Разве не ясно, что во всем виноваты евреи? Нацисты указывали на то, что министром иностранных дел в новом послевоенном правительстве Веймарской республики стал еврей Вальтер Ратенау. А в 1919 году они вообще пришли к твердому убеждению, что между иудаизмом и ненавистным им коммунизмом вне всякого сомнения существует прямая связь: ведь весной того года в Мюнхене, по примеру Советской России, была создана, – правда, ненадолго – Баварская Советская Республика – и большинство лидеров этой возглавляемой коммунистами республики были евреями.
Для нацистов не имело никакого значения ни то, что огромное количество патриотически настроенных немецких евреев во время войны храбро сражались, и многие из них погибли, ни то, что тысячи немецких евреев не были ни коммунистами, ни вообще левыми. Гитлер и его сторонники с легкостью нашли козла отпущения: кто виноват во всех бедах Германии – конечно же, евреи! В этом убеждении молодая партия нацистов опиралась на многовековой немецкий антисемитизм. С самого начала нацисты заявляли, что их ненависть к евреям основана не на дремучих предрассудках, а на строго научных фактах: «Мы боремся с ними [евреями], потому что их деятельность вызывает расовый туберкулез у народов, – гласит один из первых нацистских плакатов, вышедший в 1920 году. – Мы уверены в том, что выздоровление может наступить только после того, как эта бацилла будет уничтожена»
3
Der Sturmer4
5
После освобождения из тюрьмы в 1928 году Хесс увлекся еще одной идеей, исповедуемой крайне правыми националистами. Эта идея, наравне с антисемитизмом, помогла им определить саму суть нацистского движения: это была любовь к земле. В то время как евреев ненавидели за то, что они в основном проживали в городах (их презирали, как выразился Геббельс, за их «асфальтовую культуру»), «истинные» немцы никогда не теряли тяги к природе. Не случайно сам Гиммлер изучал сельское хозяйство, а Освенцим, в его представлении, со временем должен был перевоплотиться в своего рода сельскохозяйственную научно-исследовательскую станцию.
Хесс вступил в Лигу артаманов[3], одну из сельскохозяйственных общин, процветавших в то время в Германии, встретил там женщину, которая впоследствии стала его женой, и занялся фермерством. А затем наступил момент, который изменил всю его жизнь. В июне 1934 года рейсфюрер СС[4] Гиммлер предложил ему оставить сельское хозяйство и вступить в элитное подразделение СС[5] (Schutzstaffel). Это подразделение было создано первоначально в качестве личной охраны фюрера и, среди всего прочего, ведало концентрационными лагерями
6
У Хесса был выбор. Его никто не заставлял – вступать в СС никого не принуждали. Он сам выбрал свой путь. Вот как он объясняет это решение в своей автобиографии: «Имея в виду вероятность более быстрого продвижения по службе и соответствующего увеличения жаловании, я был убежден, что мне необходимо предпринять этот шаг»
7
Вот, к примеру, типичная для того времени реакция на те события Манфреда фон Шредера, сына банкира из Гамбурга, вступившего в нацистскую партию в 1933 году: «Все было снова в порядке, все чисто. В стране витало чувство национального освобождения, начала новой жизни… Люди говорили: “Ну да, это революция, это потрясающая, мирная революция, – и все-таки это революция”»
8
В настоящее время у многих, особенно в Великобритании и США, существует весьма туманное и путанное представление о том, каковы были функции различных лагерей в нацистском государстве. Концентрационные лагеря, такие как Дахау (созданный в марте 1933 года, всего через два месяца после того, как Адольф Гитлер стал канцлером Германии), существенно отличались от лагерей смерти – таких как Треблинка, которые появились только к середине войны. История Освенцима, самого печально известного из них, ставшего одновременно и концентрационным лагерем, и лагерем смерти, только усугубляет путаницу в умах. Осознать различия между этими двумя видами очень важно, для того чтобы понять, как немцы в то время объясняли необходимость существования лагерей, подобных Дахау, на протяжении 1930-х годов. Ведь ни один из немцев, которых я снимал в своих фильмах – даже те, кто раньше были фанатичными нацистами – не признавался в том, что «приветствовал» существование лагерей смерти, но многие вполне одобряли существование концентрационных лагерей в 1930-е годы. Они только что пережили кошмар Великой депрессии и стали свидетелями того, как им казалось, что демократия не смогла предотвратить падение страны в пропасть. Призрак коммунизма все еще маячил на горизонте. Во время выборов в начале 30-х годов Германия, казалось, разделилась на крайне правых и крайне левых. За коммунистическую партию проголосовали очень многие. А другие – люди вроде Манфреда фон Шредера, который приветствовал «мирную революцию» нацистов в 1933 году, усматривали четкие исторические параллели, объяснявшие необходимость существования концентрационных лагерей: «Французским аристократам не очень приятно было томиться в Бастилии, не так ли?.. Да, тогда существовали концентрационные лагеря, но все говорили: “Так это англичане придумали их во время войны с бурами в Южной Африке”».