– Ты должна быть в хорошем настроении когда идёшь на работу устраиваться, – сказала Сонька.
Наверху Жорик был крутой, на машине Берии ездил, порностудию имел, одну из самых первых в Москве, знал кучу баб. Я его как-то спросила, может, он и тебя знал. Он сказал, что с драными лимитчицами дела не имел. У него на студии всё студентки университета да профессорские дочки работали. А за хамские комментарии о твоей особе Жорик на серные копи отправился на две недели – с тех пор молчит.
Фаина с любопытством смотрела по сторонам. Далеко не каждый мог так свободно гулять по Сопкам. Никто толком не знал, что тут за жизнь «на воле». Без проводника и двух шагов не сделаешь. Она слышала о вольных поселенцах и беглецах, о разных ловушках, о диковинной природе Сопок.
– Вот сейчас смотри в оба и не отставай.
Тропинка пересекала луг, застеленный полосами тумана. В тумане виднелись деревья, вокруг которых бродили, как сонные, какие-то странные фигуры. Соблазнительный запах спелых яблок Фаина учуяла ещё издалека.
– Даже не думай, это одна из ловушек – райские яблочки. Жрачка на воле скудная. А тут всегда, пожалуйста, можно полакомиться. Отведаешь – забудешь кто ты и зачем. А кто попробовал, от яблони уже не отходит. Беглецы, поселенцы – кто по незнанию, а кто от голода озверел. Их раз в полгода патруль собирает и вниз на серные копи навечно – они всё равно уже ничего не чувствуют.
Они шли дальше. Вдоль тропинки росли неяркие лесные цветы. Облака светящихся мошек пускали солнечные зайчики. «И как будто всё нормально, вот гуляю себе в лесу с дочкой», – подумала Фаина.
Почва под ногами становилась всё влажнее. Их следы наполнялись водой.
– Почти пришли. Осторожно! Туфли грязью не забрызгай, – Сонька критически осмотрела Фаину.
Перед ними открылся живописный пейзаж – гладь пруда, окружённого серебристыми ивами. Небо, подсвеченное заревом из серных копей, казалось закатным. Они ступили на настил из досок, который переходил в хлипкие мостки, ведущие к странной плавучей конструкции на середине пруда.
– Это что за амбар на понтоне? – спросили Фаина.
– Это контора. Топай вперёд, – командным тоном буркнула Сонька.
Тяжёлая деревянная дверь открылась сама. Внутри, на середине тёмного водного пространства, стоял письменный стол конторского типа. За ним сидел симпатичный худощавый мужчина средних лет. Тонкие тёмно-русые волосы забраны в хвостик, широкий лоб мыслителя, лукавая улыбка на тонких губах напоминала знакомую с детства улыбку вождя:
– Ну, здравствуй Фаина! Подойди поближе.
Фаина посмотрела вниз на снующие у поверхности стайки мальков, на двигающиеся в темной глубине спины подводных чудовищ. Глубина была бесконечной, словно память о том, как, устав барахтаться, она, раскинув руки, канула во мрак.
Фаина обернулась к Соньке, поймала в её глазах мольбу и страх, которые тут же сменились волевым напряжением: «Иди!»
Фаина ступила на чёрную гладь. Стеклянный пол над омутом был покрыт тонким слоем воды.
Игорь сидел в зарослях и фотографировал тигра. В этот момент зазвонил его мобильник. Тигр навострил уши и деловито пошёл на Игоря. Звонила, конечно, любимая жена. «И здесь она меня вычислила» – была его последняя мысль.
* * *
Бобики с замотанными головами что есть силы дули в трубы торжественный марш. День дружеской встречи проходил раз в год.
Санёк, по собственному выражению, укрывался в преисподней от уплаты алиментов. Они с Игорем были партнёрами по карточной игре и хорошими товарищами.
Их лагерный срок давно закончился. Они оба работали как вольнонаёмные, успешно скрывали свою дружбу.
Дружба на Сопках не поощрялась.
Игорь и Санёк были в карточном шулерстве, хорошо на этом имели и по меркам лагерной жизни ни в чём себе не отказывали.
– Слышь, – сказал Санёк, – сегодня в партии погонят бывших любовниц губернатора. Перемена состава – там будет на что посмотреть.
Губернатор кидал своих бывших любовниц в толпу заключённых, как объедки со стола.
Ворота раскрылись, и женская партия вошла в мужской лагерь.
Ряды серых телогреек раздвинулись, и в открывшемся пространстве тяжело ступали на разбитых высоких каблуках три женщины. Их роскошные длинные гривы развевались, как трофейные знамёна. Чёрная шёлковая грива зеленоглазой мордовки Шахи, пшеничные локоны Лиски Феалы и рыжее огненное облако волос Фаины. Платье Шахи было сплетено из живых змей. Платье Феалы сделано из клоков паутины, кишащей пауками. Платье Фаины, сшитое из лоскутов сырого мяса, было усыпано копошащимися личинками. На одинаково белой холёной коже бывших любовниц были отчётливо видны укусы и язвы.
Дежурные по лагерю ходили между заключёнными и собирали деньги с желающих принять участие в оргии. Деньги на это развлечение были только у вольнонаёмных, которым везло в карточной игре.
Остальные обматывали лицо тряпками, чтобы не биться в судорогах от острого желания.
Три женщины были надушены дьявольскими духами. От этого запаха мужчины сходили с ума.
Игорь в числе привилегированных по-хозяйски рассматривал товар.
Фаина, проходя, подняла на него свои чёрные, без зрачков, глаза, и он узнал её.
Сонька бежала, продираясь через толпу и, прижав к губам амулет – связанный проволочками, крысиный скелетик, – молилась своим придуманным детским богам.
– Санёк, одолжи денег, – Игорь выглядел серьёзным, как никогда.
– Сколько?
– Всё, что есть.
– Ага.
– Хочу выйти на вольное поселение и выкупить женщину – ту, рыжую.
– Меня в своё время из психушки выгнали за то, что я был очень безумным, но мне до тебя далеко! Там же пустота. Озвереешь от голода, вернёшься максимум через две недели!
– Так дашь или не дашь?
– Да бери! Что б я тебя больше не видел, – засмеялся Санёк.
Фаина так устала после марша, что сразу заснула на нарах в обнимку с Сонькой.
Та успела рассказать, что её выкупил какой-то мужик.
– Жить будешь у меня в избушке.
– А ты?
– Не единственная точка.
Фаина не проснулась, когда принесли Шаху и Лиску Феалу.
Конвой разбудил Фаину ранним утром. Соньки не было.
Опять кто-то гонит её куда-то.
Она шла с Игорем по знакомой тропинке, можно сказать, к себе домой. Оба молчали.
Они сидели за столом в белых рубашках. На столе двухдневный запас провианта.
Фаина робко посмотрела на Игоря:
– Я тебя не помню. Дай мне время.
Его первая мысль: «Какого чёрта! – а потом заметил себе: – Тону в роскоши высоких отношений».
Фаина, вздрогнув, открыла глаза.
Знакомый мелодичный звон бубенцов на шеях драконов губернатора.
Он плавно приземлился перед избушкой.
Распахнутая настежь дверь.
Его широкая улыбка.
Ну, начинается!
«Привет, молодожёны!»
Конечно, он не мог допустить, чтобы она голодала. Днём она будет во дворце, ночью с Игорем. На то он и губернатор. Разве он пропустит возможность поиграть?
Она возвращалась по вечерам с корзиной, полной объедков деликатесов.
Игорь ждал её весь день, изнывая от желания и голода.
Он чуял её приближение издалека. Запах дьявольских духов разжигал в нём острую слепую похоть. Они жрали объедки и предавались изощрённому, безликому сексу.
Так продолжалось каждый день.
Иногда в порыве диких игр, им хотелось убить друг друга.
Губернатор видит и чувствует всё, что заключённые ощущают на территории зоны. Заключённые – это живые телевизоры.
Однажды, наигравшись, усталые и опустошенные они прочитали друг у друга в глазах одну мысль – о побеге.
Сонька, поднявшись на цыпочки в зарослях сухой травы, смотрела на свет в окнах своей избушки, теребя рябиновые бусы на шее.
Жора поглаживал дракона, чтобы тот стоял спокойно.
– Забыла тебя твоя Фаина.
– Не забыла. И ты не забывай. Уже схлопотал однажды за комментарии.
Сонька наблюдала за движениями теней внутри избушки и тревожно улыбалась.