Такой авангардизм в медицине, может, где и приветствовался в то время, но только не в России.
В промежуточном итоге он остался один на положении полусумасшедшего аспиранта, когда выбрал себе неподъёмную и для целых институтов тему по регенерационной медицине.
Закрыть глаза на то, что он делал в полузаброшенной от нищеты лаборатории, – вот всё, чем мог ему помочь профессор Горячев.
Что уж такого ему удалось и чего не удалось в полулегальных экспериментах с животными и людьми, что он через полтора года оставил институт, открыл на окраине Москвы скромный салон красоты, а, проработав там чуть больше двух лет, вынужден был бежать в Израиль, припомнив, что он внук еврея, – он сам чуть позже расскажет лучше.
Однако – от судьбы не уйдёшь! – и на Святой земле не избежал он своего предуготовления…
Не пожелав осваивать профессиональный иврит и проходить порядком унизительную процедуру подтверждения своего несомненно мощного диплома, он был вынужден со своим сносным английским довольствоваться должностью медбрата. Так вот ведь не в дом престарелых какой-нибудь попал (а их здесь великое множество), а в шикарный исследовательский центр Рабина, что в славном городе Петах-Тиква – в переводе, кстати, Врата Надежды!
С аспирантских времён остались у него несколько считавшихся тогда тупиковыми вопросов по теме использования эмбрионов для регенерации органов. Здесь же мощнейшее аппаратное вооружение позволило израильским медиком их разрешить. И он, прочитав публикацию, опять встрепенулся и опять задышал неровно от открывающихся вновь перспектив.
С неподтверждённым дипломом ни о какой частной практике, разумеется, не могло быть и речи, и выручил его, как ни странно, московский опыт: он и здесь мог без труда открыть клинику или салон альтернативной медицины, коих здесь не меньше, чем в Москве. Что он и сделал, вложив в это дело свои московские сбережения.
Каких чудес он там успел натворить, что не прошло и двух лет, а его гонорары стали измеряться четырёхзначными цифрами, и не в шекелях, а в твёрдой.
Молва разнеслась до самых до окраин, благо весь Израиль – сто на шестьсот пятьдесят километров.
Когда же стало ясно, что и здесь ему не дадут работать, он вновь огорошенно вспомнил понравившееся объяснение: планида моя такая…
Судьба свела его с Аркадием как раз в тот момент, когда он только отдышался от Израиля, оформил вид на жительство здесь, на Кипре, и теперь искал возможности практического применения накопленных знаний и опыта в деле, фантастические перспективы которого видел чётко и осязаемо.
С принятием решения Алекс не спешил: печальные итоги своей деятельности в России и в Израиле ему очень не хотелось бы повторить и здесь, на Кипре…
Глава 3.
Встреча наших героев на следующий день на том же пляже легко просчитывается схожестью состояния поиска, в котором они оба на тот момент пребывали, не имея по большому счёту других забот на этом обласканном Богом острове.
Завидев друг друга, оба заулыбались и поздоровались как старые знакомые – за границей это бывает. Каждый принёс пиво в расчёте на партнёра, поэтому беседа предполагалась неспешная и обоюдоприятная. Отсутствие же на горизонте отвлекающих факторов в виде ласкающих глаз купальщиц наталкивала на мысль ещё и о достаточной серьёзности и глубине разговоров.
Они познакомились, и в качестве увертюры Аркадий спросил:
– Прошу прощения, но русское имя Алексей и иврит… интригует.
– Да вот, знаете, четвертинка дедовой крови помогла избежать некоторых российских прискорбностей, но, к сожалению, не уберегла от чисто израильских напастей.
– Тут мы с вами похожи, только крови этой самой во мне в два раза больше, а всё остальное – один к одному.
После первых двух банок пива перешли на «ты».
– Да-а, сейчас россиян где только не встретишь, чего уж говорить про Кипр или Израиль… – со знанием дела посетовал Аркадий.
– Да, если бы только за красотами заморскими ехали, а-то ведь чаще всего бегут; была эмиграция, теперь эвакуация. – В голосе Алекса звучала неприкрытая обида.
– В какой-то степени успокаивает, что ты такой не один; не в тебе самом, значит, дело, неладно что-то в королевстве…
– Да, за что-то Бог на Россию в обиде, не просто так это беспробудное пьянство, хамство и воровство снизу доверху…
– Всё какой-то свой путь особый ищем, всё у нас в борьбе: то с врагами, то за урожай…
– Странная какая-то система, – распалялся про свои болячки Алекс, – сморозит какой-нибудь сановный придурок с броневичка очередную ахинею, и никто и не спорит, все, как бараны, «за». А кто спорит, те далече… На фундаментальные науки такой мизер выделяют, так и тот на коттеджики разворовывают.
– Обида у тебя неподдельная; имеешь к науке отношение?
– Можно сказать, я и есть её жертва… Я – врач-генетик. Только наука эта требует больших денег, а отдача нескорая – кто ж их даст… На голой интуиции да на своём страхе и риске допетрил до чего-нибудь – получи по башке для подравнивания – нечего выпендриваться! Да, грёбаный сапог! Ребята! Я ж вам регенерацию органов на блюдечке преподнёс, а вы всё у нефтяного корыта грызётесь!
– А-а, – вспомнил Аркадий их вчерашний разговор, – это то, что ты вчера про выращивание новых органов говорил?
Алекс на секунду задумался, чувствовалось, решал опять, как и вчера, стоит ли сейчас о сокровенном, потом как бы махнул рукой – чего уж, мол!
– Помнишь, я вчера упомянул стволовые клетки? Их, кстати, русские евреи и открыли почти сорок лет назад – Чертков и Фриденштейн… Учитель мой, профессор Горячев, вполне конкретно определил фантастические возможности использования этих самых клеток. Представляешь, при рождении ребёнка из пуповинной крови берётся запас крови, где находится максимальное количество стволовых клеток, и замораживается в специальном хранилище – банке стволовых клеток. Случилось с человеком что, руку, скажем, потерял, обратился в банк, вкололи в вену его новорожденную кровь несколько раз, и стволовые клетки сами найдут дефект в организме и начнут превращаться в клетки мускулов, скелета, нервов. Ну, в особых условиях, конечно. Несколько месяцев – и получите новую руку, уважаемый!
– А как же мы, у кого нет своих запасов новорожденной крови? – не на шутку забеспокоился Аркадий.
– Это посложней. Но два доктора из Южной Кореи – доктор Хванг и доктор Мун почти решили вопросы использования чужих стволовых клеток. Они уже крысам уши и ноги выращивали, и до человека оставались считанные шаги по совместимости – вот их-то и не могли решить несколько лет. И, представляешь, года полтора назад читаю публикацию: израильские учёные-медики решили эту задачу. Тут я и пошёл медбратом у них по медицинским центрам батрачить: Центр Рабина, больница Бейлинсон в Петах-Тикве, медицинский центр Керен Каемет в Иерусалиме. И что думаешь? Обострённое чувство и интуиция от нищеты российской медицины помогли понять – в чём дело.
– Да, это ж какие деньги… – сказала в Аркадии половина нерусской крови…
– Так и было. Открыл косметический салон, это у них можно. Начал по минимуму: кожу обновлять, печёнку и прочий ливер, зубы новые выращивал – чтобы не так в глаза бросалось. Ну, считай сам, если там донорская почка пятнадцать-двадцать тысяч баксов стоит; а мне эту почку вырастить, как два пальца обоссать.
– И что, всё бросил?!
– Пришлось. Страна меленькая, стучать любят. Кровь-то беременных в роддомах я за деньги добывал нелегально, а у них везде на страже раввины, сам знаешь… Раз оштрафовали нехило, два – фанатиков подослали, три – в цугундер уволокли, а жизнь человеческая там – копейка, чего мне тебе объяснять – вот я и тут: начинай мочала сначала…