Сыновья выросли нормальные, не тронутые суровой действительностью, поэтому, когда его по привычке спрашивали: «Как дела?» – отвечал уверенно: продолжают хорошеть…
Лениво изучив малочисленные женские прелести и прочие окрестности, интеллигент было заскучал и готов уже был дремануть, как вдруг уловил в неуверенном разговоре брюнета по мобильнику – «не знаю, не думал, сомневаюсь, вряд ли…» – традиционную израильскую концовку: «Ялла, мотек, бай!»
«Э-э, товарищ тоже где-то хватанул иврита…». Земляк, не земляк, а только созерцательный интерес интеллигента к брюнету плавно перерос во внимательный.
«Подойти спросить что-нибудь на иврите, – уже строил тактику оживившийся интеллигент, – пожалуй, не стоит; корявость языка сразу даст барьер… А русский на что?!»
– Спалить кожу не боитесь? – как бы прогуливаясь рядом, спросил интеллигент.
– Так новая вырастет! – охотно откликнулся брюнет.
– Да-да, кожа-то, пожалуй, вырастет; вот вырастали бы мозги новые…
– Ну, мозги, не мозги, а вот конечности и внутренние органы уже выращивают.
– Как это?! – довольно искренне встрепенулся интеллигент. – Как хвост у ящерицы, что ли?
– Совершенно верно: как у ящерицы хвост, как у саламандры ноги. Червяка поруби, так в каждом куске появляются голова и хвост. Человек, к сожалению, в эволюции подрастерял такие возможности регенерации; правда, кое-что осталось – кожа вот обновляется, печень возобновляется, кровь меняется…
– Но, согласитесь, – прокряхтел интеллигент, присаживаясь на песок рядом, – было бы неплохо регенерировать что-нибудь посущественней: сердчишко, например, ливер всякий, да и те же конечности… Когда-нибудь докумекают…
– Уже! – оживлённо бросил брюнет.
– Что – уже?!
– Уже докумекали. В организме человека есть так называемые стволовые клетки, ну, основные, то есть базисные; у эмбриона их максимальное количество, у стариков – минимальное. Так вот если эти стволовые клетки взять у эмбриона и ввести больному с удалённым органом, то они сами находят недостающее место, закрепляются там и начинают из базисных превращаться в специфические: тканевые, нервные и другие – вот вам, будьте любезны, и новый пальчик или целая рука!
– Шутить изволите… – добродушно отмахнулся интеллигент.
– Да нет же! – неожиданно вдохновился брюнет. – Уже есть факты, они опубликованы, подтверждены. Раньше были этические проблемы с использованием эмбрионов, хотя после абортов их всё равно выбрасывают, а теперь специалисты по генной инженерии научились получать стволовые клетки лабораторным путём.
– Это вы не клонированную ли овцу имеет в виду?
– Овца Dolli уже пройденный этап.
– Это что же, значит уже и человека можно клонировать?
– Можно. Только сейчас гораздо важнее победить рак, СПИД, болезнь Альцгеймера, детский церебральный паралич и другие неизлечимые пока болезни. Так вот с помощью стволовых клеток сейчас рождается новая регенерационная медицина – вот она всесильна.
Повисла пауза, вызванная у интеллигента неподдельной ошарашенностью, а у брюнета, вероятно, мыслью – не очень ли он разговорился…
Об этом и подумал интеллигент, когда брюнет вскорости засобирался по делам.
Глава 2.
С интеллигентом – его звали Аркадий – проще: он тяготел ко всему новенькому – работа, квартира, вещи, место жительства, впечатления, приборы… Поэтому любимые его телепередачи были связаны с новостями – в технике, в науке, в жизни, в медицине, наипаче…
По старой российской традиции шибко грамотных у нас никогда не жаловали. Причину же определяли обстоятельства. Во времена перемен у пытливых глаза разбегаются от кажущегося обилия возможностей отличиться, и только в очередной раз разбитые морда и корыто однозначно дают понять: да не для тебя эти перемены писаны, лох, успокойся и не суетись, а то вспотеешь…
Вот на таком затейливом компромиссе новаторства, лени, конформизма и порядочности и проплыл по течению Аркадий свои пятьдесят с хвостиком, приходя с годами к убеждению, что всё, что Бог дал – оно к лучшему. А жалеть о чём-то, бурчать, сетовать – это ж чистое самоедство и соль на раны – зачем?!
Резонно рассудив, что для исторической Родины со своим возрастом и не совсем актуальной профессией он будет мало полезен, Аркадий в очередной раз уговорил верную спутницу жизни поискать новых впечатлений в местах столь же тёплых, но более спокойных. Поспособствовав, как мог, образованию и образумлению сыновей, он дождался, пока они определятся в местах для себя наиболее комфортных, раздарил в очередной раз нехитрый скарб и в течение часа перелетел на Кипр, предварительно вычисленный и обдуманный.
Аркадий, как и многие из нас, любил нравиться, особенно себе. Последняя же его комбинация с переменой места жительства явно добавляла ему оптимизма и бодрости духа. Подойдя творчески к возможностям и потребностям как своим, так и историческим, Аркадий ухитрился получить там какое-то пособие, которого здесь хватало на выплату за квартиру, купленную в рассрочку на десять лет, и на питание; некоторые неудобства при этом, пожалуй, можно не учитывать…
Маленькая двухкомнатная квартирка, стараниями энергичной жёнушки быстренько превращённая в весьма уютную, давала им вид на жительство и право на покой. Репетиторство английского языка среди многодетных, но малообразованных понтийских греков, заполонивших в ту пору Кипр, давало супруге любимое занятие, не менее любимое общение и неплохой доход.
Аркадий же пребывал в счастливом состоянии свободного поиска занятия для души, а если повезёт, то и для желудка тоже. Поэтому встреча загадочного брюнета на пляже рождала, как всегда, волнующие, но пока смутные ожидания нового интереса.
Вероятно, так томится собака перед охотой…
Надо сказать, наследственная гипертония, уничтожившая в расцвете лет всех его родственников по материнской линии, вошла в нём в глубочайшее противоречие с жаждой жизни и интересом к ней. Как результат такого противоречия и был его интерес ко всякого рода медицинским новациям. Вспомнив, с какой охотой и вдохновлённостью брюнет поддержал случайно возникшую тему разговора, Аркадий подумал, что для него это не просто праздный разговор, во-первых, и, во-вторых, по тому, как тот осёкся – что здесь явно попахивает интригой. Короче, брюнет на пляже стал для Аркадия здесь первым интересом, который он намеревался исследовать.
Не так всё просто с брюнетом – его звали Алексей, Алекс. Обстоятельства, в силу которых он оказался на закрытом пляже отеля King George маленького приморского городка греческой части Кипра, и не могли по определению сделать его правильным отдыхающим.
Судьба уготовила тридцати трехлетнему выпускнику 1-го Московского медицинского института довольно извилистую дорожку, которая имела многочисленные развилки, где он не один уже раз должен был, как тот витязь на перепутье, решать, куда не надо идти.
Как уж там сложились звёзды и планеты при его рождении, теперь сказать трудно, а только серого и скучного за весь его Христов возраст практически не было ничего. Выстраивалась какая-то дьявольская череда событий, обострённая закономерность которых иногда его настораживала.
Как всё началось с первой школьной любви не к кому-нибудь, а к дочке 1-го секретаря райкома партии, так всё и пошло по максимуму. Каким-то чудом попал в медвуз № 1, каким-то ветром занесло на крутую специальность «Генная инженерия», каким-то боком по окончании оказался в престижном институте биофизики, непонятно почему его взял к себе профессор с мировым именем Горячев, почему-то у него крепче, чем у других, застряла в голове мысль о клонировании и регенерации органов…