– Его-то ты хоть узнаешь? – спросил человек на кресте.
– Прости, – сказал Мстислав органу и заплакал.
– Он еще плачет, чмо! – ответил поруганный орган голосом тестя и сплюнул.
Мстислав почувствовал, что его пижамные штаны стали липко-мокрыми.
– Ты чмо, Мстислав, – ласково повторил за членом человек на кресте, – ты самое настоящее чмо. Ты настолько чмо, что даже не замечаешь своей чмошности. Ты чмо и предатель. Ты предал своего единственного друга, предал меня. Это я две тысячи лет назад согласился принять мучительную смерть, чтобы ты, Мстислав, мог гордо носить свой не оскверненный ножом орган, и что же ты сделал? Что?
В груди Мстислава вдруг проснулось то, о чем он даже и не подозревал, а именно совесть. С жадностью голодного хищника совесть накинулась на жалкую душонку Мстислава.
– Прости меня! – закричал он, падая на колени перед крестом.
– Простить? А вот хрен тебе!
Мстислав завопил на всю гору.
– И ты орешь здесь, как баба, перед моими глазами, перед глазами тех, кто достойно встретил мучения, перед глазами… – не найдя нужных слов, он закашлялся.
– Убирайся! Иди дальше лизать жопы своим новоиспеченным пархатым родственникам.
После этих слов Мстислав упал с дивана и проснулся. В окно объективом кинокамеры светила луна.
Мстислав отчетливо осознал всю свою чмошность.
– Нет! – закричал он нечеловеческим голосом и выбежал из сарая.
На бельевой веревке во дворе сушилось какое-то тряпье. То, что надо! Мстислав с решительностью никчемного человека сорвал веревку и неумело (он впервые пытался повеситься) соорудил петлю. Где? Он лихорадочно осмотрелся. Любимое дерево тестя! Ну конечно же… Не найдя табуретки, он забрался на дерево, выбрал надежный сук, закрепил веревку, надел на шею петлю и спрыгнул. Больно резануло шею, что-то хрустнуло в спине… Немного задержавшись в воздухе, Мстислав грохнулся на землю. Веревка оборвалась.
– Ты даже повеситься не можешь по-человечески, – услышал он над собой голос жены, – какой же ты мужик после этого.
– Будьте вы прокляты! – закричал он и бросился со двора.
Подглава 3
Судья в борделе
Больше чем судья
Все это время, пока Мстислав рассказывал о своих мытарствах, Доктор задумчиво кивал головой. Это было очень профессионально с его стороны. Никогда не мешает дать высказаться клиенту, по крайней мере, по трем причинам: высказав все, что накипело, клиент сразу чувствует себя лучше; во время своей болтовни клиент может сказать что-то интересное или полезное; учитывая повременный характер работы психотерапевта, подобная тактика позволяет зарабатывать, особо не напрягаясь.
– Что мне делать, доктор? – совершенно поникшим голосом спросил Мстислав и заплакал.
– Все зависти от того, чего бы вы хотели.
– Я хотел бы стать человеком.
– А сейчас вы кто?
– Никто.
– Никем, дружище, был в свое время Будда. Не хотите же вы сказать…
– О нет! Я ничтожество, вошь, гнида.
– Значит вошь? – спросил Доктор.
– Вошь, – согласился Мстислав.
– Ладно, – сказал Доктор, доставая с полки словарь, – читайте.
«ВОШЬ, вши, тв. вошью, мн. вши, вшей, ж. Мелкое бескрылое кровососущее насекомое, паразит на теле животного, человека.»
– Но… – попытался, было, возразить Мстислав.
– А теперь подойдите к зеркалу.
– Я понял, доктор…
– Что вы поняли?
– Я недостоин называться вошью.
– М-да…
Доктор ожидал совсем иной реакции, но таков удел психотерапии.
– Я даже не вошь, – повторил он.
– У меня слишком дорогой стеклопакет, так что если опять захотите покончить с собой, просьба не выпрыгивать у меня из окон.
– Хорошо, доктор.
– Есть у меня к вам одно предложение.
– Правда! – отчаяние Мстислава сменилось надеждой.
– Результат я, правда, гарантировать не могу, но попробовать стоит.
– Я готов.
– Я предлагаю вам принять участие в одной экспериментальной психотерапевтической группе.
– Доктор, я согласен на все!
– Тогда ожидайте звонка.
– Спасибо, доктор.
– Пока еще рано благодарить.
– Все равно, доктор…
Глава пятая
Скорее поучительная, чем прикольная. причем настолько маленькая, что автор решил не разбивать ее на подглавы
Судья судье глаз не высудит
Услышав: «ВОЗЛЮБИ!», одни изобрели Камасутру, другие – инквизицию
Закончив прием, доктор сладко потянулся, затем снял телефонную трубку.
– Слушаю вас, Доктор, – услышал он приятный мужской голос, когда необходимый ритуал общение посредством телефонной связи был выполнен.
– Как дела, Пой?
– Ничего.
– Ты сегодня не занят?
– Хотите как обычно?
– Думаю, да.
– Мне потребуется минут сорок.
– Договорились.
Приняв душ и одевшись соответствующим образом, Доктор покинул дом.
У подъезда дома его ждал самый настоящий китайский рикша с самой настоящей китайской повозкой. Рикшей был Пой – бедный китайский студент, решивший получить образование в России. Пой был должен Доктору за лечение от импотенции крупную сумму, которую и отрабатывал извозом.
– Куда двинемся на этот раз? – спросил Пой, когда Доктор сел на пассажирское место.
– Куда-нибудь промочить горло.
– Желаете отдохнуть от бесконечной вереницы тупоголовых уродов?
– В точку! – ответил Доктор, который классифицировал своих клиентов как нечто среднее между геморроем и родственниками. От родственников и геморроя клиенты имели два отличия: они платили деньги и не были чем-то личным. В остальном удовольствие от общения с ними было таким же, как и от пребывания среди родственников.
Минут через двадцать неторопливого бега (Доктор был снисходителен к своему рикше), тележка остановилась возле небольшого бара, где собирались не богатые представители воспитанной части человечества.
– Зайдешь? – спросил он рикшу.
– А тележка?
– Пусть припаркуют. Здесь бесплатная стоянка.
Войдя внутрь, Доктор заметил у стойки Любящего, который сосредоточенно разглядывал содержимое своего пивного бокала.
– Привет, – сказал ему Доктор.
– Привет, – ответил Любящий.
– Как дела?
– Как обычно. А у тебя?
– Да тоже, слава богу, без особого разнообразия.
– Все промываешь мозги?
– Приходится. А ты продолжаешь ни хрена не делать?
– Как видишь.
Это действительно было видно. Выглядел Любящий, надо сказать, хреново. Было ему около сорока, но из-за постоянного пьянства выглядел он значительно старше. Одет он был в рваные джинсы и замызганную куртку. На ногах были старые, стоптанные кроссовки. Волосы короткие, всегда не причесанные. Лицо небритое, но приятное.
Несколько веков назад, он прибыл на землю из-за безграничной любви ко всему живому, и с тех пор не вылезал из питейных заведений.
В бар вошел Пой.
– Все нормально, – сказал он Доктору.
– Знакомьтесь: Пой. Любящий.
Странное имя, подумал Пой, но вслух не сказал.
Странное имя, – одновременно с ним подумал Любящий, но тоже не стал произносить этого вслух.
– Пой – самый лучший в городе рикша, – сказал Доктор, и это была истинная правда. Пой был единственным городским рикшей.
– Ты всегда ездишь на рикше?
– По мере возможности. С детства мечтал о рикше. Представь себе: светское мероприятие, все на лимузинах, и тут я на рикше.
– А если далеко?
– У меня есть знакомый водитель небольшого фургона. Он останавливается за пару кварталов, а там уже на рикше.
– Есть еще велорикши.
– Это не то. Велорикша – это уже транспорт, тогда как просто рикша – это нечто вроде волшебной палочки. Стоит ей взмахнуть, и мир становится совсем иным.
– Для этой цели есть папиросы.
– Ты безнадежно прозаичен.
– А ты чем занимаешься? – спросил любознательный Пой у Любящего.
– Мой удел любить все и вся.
– Ты не похож на правительство, – с сомнением в голосе сказал Пой.
– Он имеет в виду высшее духовное состояние сопричастности, а не сексуально– Общественное извращение с финансово– Властной подоплекой, – пояснил Доктор.
– Значит, ты любишь все и вся без разбора?
Любящий согласно кивнул.
– И как ты это делаешь?
– Что?
– Любишь?
– Он столкнулся с невозможностью действия из соображений всеобщей любви, – ответил за него Доктор.