Уолтон завизировал его и, не читая, швырнул в бункер для бумаг, переправляемых в архив. Придется полагаться на суждение Эглина. Лассен произвел впечатление достаточно компетентного работника.
За досье Лассена оказался сценарий специальной телепрограммы, посвященной памяти Фиц-Моэма. Уолтон откинулся на спинку кресла и стал бегло его просматривать.
В основном программа состояла из обычных в таком случае цветастых восхвалений. Перед его глазами прошли чередой основные этапы жизни и великий свершений Фиц-Моэма, эту часть сценария он практически пропустил, задержав внимание там, где на экране должен появиться исполняющий обязанности директора Бюро Рой Уолтон.
С этим разделом программы он ознакомился куда с большим пристрастием. Ему было далеко не все равно, какие слова вложил в его уста Перси.
11
Эта же речь вечером шла гладко, как по маслу… Если бы только не одна деталь.
Программу, посвященную памяти директора Фиц-Моэма, Уолтон смотрел дома, удобно расположившись на диване из упругого пенопласта с бокалом в одной руке и текстом составленного Перси сценария в другой. Цветопередача огромного телеэкрана, занимавшего почти половину стены, была настолько естественной, что сам экран казался скорее окном в наполненный яркими красками и непрестанным движением внешний мир.
Политическая и общественная карьера Фиц-Моэма была прослежена обстоятельно и с огромной помпой и сопровождалась неумолкающим громом фанфар, показом десятков трогательных сцен из его жизни и насыщенным цветастыми оборотами текстом, который диктор за кадром произносил с надрывом, ни на секунду не ослабевающим. Перси был мастером. Время от времени кадры хроники перемежались цитатами из ставшей классической книги Фиц-Моэма«Свободное пространство и благоразумие». В ткань повествования естественно вплетались высокопарные речи тех или иных знаменитых политических деятелей, занимавших высшие правительственные должности. Патетическую речь произнес плут и ханжа Сэймур Лэнсон, президент Соединенных Штатов. Номинально первое лицо в государстве, он был подлинным художником лишь в одном — в искусстве толкать речи. Уолтон завороженно слушал его трескотню. Да, в своей сфере Ли Перси — непревзойденный гений. Чего-чего, а этого никак нельзя отрицать.
Наконец, почти уже в самом конце часовой программы, диктор объявил:
— Деятельность Бюро продолжается, хотя и погиб от рук наемного убийцы его благородный создатель. Директор Фиц-Моэм наметил себе в преемники совсем еще молодого человека, усвоившего идеалы ВЫНАСа. Мы не сомневаемся в том, что Рой Уолтон продолжит осуществление благородной задачи, начатое Фиц-Моэмом.
Во второй раз за сегодняшний день Уолтон узрел на видеоэкране свое собственное лицо. Мельком глянул на текст, который держал в руках, и снова поднял глаза на экран. Специалисты из команды Перси проделали поистине изумительную работу. Уолтон на экране выглядел настолько реальным, что настоящий Уолтон, развалившийся на диване в своей квартире, почти поверил, что это он в самом деле сейчас произносит речь, хотя и доподлинно знал, что она состряпана из отдельных разрозненных кадров и нескольких вырванных из контекста фонем с характерным для него звучанием.
Речь была совершенно невинной и простодушной. Застенчивым голосом он выразил благоговение, которое питает к покойному директору, надежду, что ему удастся заполнить пустоту, которая образовалась в связи с безвременной кончиной Фиц-Моэма, понимание священных задач, стоящих перед ВЫНАСом, и желание оправдать высокое доверие, которое ему оказывается на столь высокой должности. Продолжая слушать вполуха, Уолтон снова заглянул в текст сценария. И ужаснулся, не найдя в тексте сценария тех слов, что вдруг зазвучали с экрана.