От раздумий меня отвлекает голос Матюшкина:
— Спасибочки вам! — с этими словами он возвратил бинокль наблюдателю и повернулся ко мне. — Разрешите идти?
— Иди!
6
Утро добрым не бывает!
И быть не может! Особенно когда оно начинается с ураганного обстрела.
Я и так не спал полночи, слушая стук топоров и матюки саперов и минометчиков. А теперь еще и это.
Грохот стоял неимоверный. Судя по звуку, по нам лупили, кроме давешней батареи шестидюймовок, еще и легкие 105-миллиметровые гаубицы и полевые 77-милиметровки в придачу.
Земля ходила ходуном. Между потолочных досок блиндажа то и дело сыпалась земля.
Круто они за нас взялись!
В мой закуток заглянул Казимирский:
— Подъем, барон!
— Уже, Казимир Казимирович. Такую побудку не проспишь!
— Я — на наблюдательный пункт! А вы идите к телефонистам и будьте наготове!
— Слушаюсь.
Ротный выскочил наружу, а я намотал портянки и стал натягивать сапоги.
В блиндаж ввалился Савка:
— Здравия желаю, вашбродь!
— Где Жигун с Палатовым?
— Туточки, вашбродь в траншее под навесом расположились!
— Савка, хватай все это, — я махнул рукой на полевую амуницию, сложенную в углу. — И за мной!
Кое-как затянув ремни, я схватил чехол с автоматом, подсумок с магазинами и, нахлобучив каску, выбежал наружу. Некогда мне всю эту хренотень на себе развешивать!
Пробежав по ходу сообщения, скатился в блиндаж узла связи. Савка ссыпался по ступенькам следом за мной.
Наш телефонист младший унтер-офицер Токмаков, надсаживаясь, орал в трубку:
— Да! Да! Слушаюсь. Будет исполнено! — увидев меня, он радостно вскочил и сунул трубку мне. — Вас, вашбродь! Командир батальона!
— Алло! Прапорщик фон Аш у аппарата!
— Барон! Роту "в ружье"! Готовиться к отражению немецкой атаки! — захрипела мембрана голосом капитана Берга.
— Слушаюсь!
— Где командир роты?
— На наблюдательном пункте!
— Хорошо! Будьте у телефона! И храни вас Господь! — в трубке что-то щелкнуло, и комбат отключился.
— Сидим! Ждем! — сообщил я Савке раскладывающему мое барахло на скамейке. — Вестовых ко мне!
Мой ординарец метнулся к выходу и спустя минуту вернулся уже в сопровождении наших "бегунков".
— Здеся мы, вашбродь!
— Жигун, давай, мухой, по взводам! Гренадерам "в ружье"! Готовиться к отражению атаки! Палатов — на наблюдательный пункт к командиру роты. Доложишь, что звонил капитан Берг. Приказал "в ружье"!
— Слушаюсь!
— Бего-о-ом!
Даже не оглянувшись вслед выскочившему вестовому, я стянул с плеч ремни, расстегнул пояс и стал навешивать на себя всю причитающуюся мне фигню, от лопатки до противогаза.
Если все пойдет не очень хорошо, то наш черед наступит уже скоро…
* * *
Из нашей вечной экономии, помноженной на лень и раздолбайство, телефонная связь на НП резервной позиции отсутствовала. Поэтому сообщались мы с Казимирским исключительно через вестовых.
Первым вернулся Палатов. Ввалившись в блиндаж, он сперва принялся отряхиваться от запорошившей его земли, и только потом, приложив ладонь к каске, доложил.
— Так что, вашбродь, господин поручик велел вам сказать, мол "От телефона ни ногой". А ежели прикажут "Вперед", то, стало быть, по свистку, бросать пункт связи к чертовой матери и вместе со всеми — вперед идтить сам-первый".
Ну и доклад. Палатов он парень ловкий, да здоровый, но слегка тугодум.
— Вот скажи мне, рядовой, когда я отучу тебя от этого "так что" и "стало быть"?
— Не могу знать, вашбродь…
— Сдается мне, что я тоже "не могу знать"…
— Чего?
— Кру-у-у-гом! На патронный ящик у входа ша-а-агом арш! — ну не садист я, в самом-то деле, человека под обстрел выгонять.
— Есть!
Вот так-то… А что касаемо "вперед идтить сам-первый": что ж, вперед, так вперед… Я не гордый — могу и сходить, коли надо.
Говорят, что хуже нет, чем ждать и догонять.
По моему скромному мнению, как говориться, ждать начала атаки, находясь при этом под обстрелом артиллерии всех калибров. Да еще вдобавок, догонять эту самую атаку, вероятно под тем же обстрелом — гораздо хуже!
Хотя, если быть до конца объективным, именно по нашей позиции немцы стреляют не в полную силу.
Теоретически, сейчас основной удар артиллерии противника приходится по передовой позиции. После того, как немцы пойдут в атаку они перенесут огонь на промежуток, между первой и резервной позицией, дабы не допустить с нашей стороны подхода подкреплений. И долбанут по самим резервам, для того, чтобы расстроить порядки еще до вступления в бой.
Накаркал…
Жахнуло так, что я чуть не слетел со скамейки, а телефонист еле успел поймать подпрыгнувший телефонный аппарат. С потолка посыпался мусор. Во входной проем сыпануло землей, и в воздухе отчетливо запахло сгоревшей взрывчаткой…
ЕгипеЦкая сила!!!
Это где-то совсем рядом шестидюймовый ухнул. Хорошо, хоть не прямо на голову…
— Спаси и сохрани, Царица небесная! — истово перекрестился Савка, которого взрывом чуть не сбило с ног.
— За нас германец принялся… — буркнул Токмаков, одной рукой придерживая трубку на весу, а другой, отирая запорошенный стол.
— Давай связь с командиром батальона! — гаркнул я немного придя в себя.
— Береза! Береза! Я — рябина девять! Порфирич, давай мне третий батальон! Третий батальон? Лапшин, ты штоль? Начальника зови к трубке! — телефонист протянул мне трубку. — Готово, вашбродь!
— Капитан Берг у аппарата! — ожила мембрана.