Что меня больше всего поражало, так это умение дяди Коли по обуви угадывать наклонности хозяина. Подаст ему какая-нибудь старушка сбитый ботинок, а он посмотрит и скажет:
- Что он у вас - футболист?
И старушка сразу закивает:
- Житья от него нету. Отец только на обувь и работает. Вторые за месяц сбил... да ещё штраф за разбитые окна заплатила...
Или принесёт какая-нибудь девчонка сандалии, дядя Коля проведёт пальцем по стёртым носам и улыбнётся:
- Танцовщицей, наверно, хочешь стать?
И девчонка кивнёт, опустит глаза и покраснеет. Дядя Коля мог определить, кто ходит прихрамывая, кто косолапит, кто ходит красиво...
Дядя Коля был родом из Белоруссии, во время войны партизанил, после ранения его эвакуировали в Заволжье. Низкорослый, худощавый, он носил очки и при ходьбе сутулился. Он жил в старом доме с обшарпанными стенами, зато его яблоневый сад считался лучшим в посёлке. Сад огораживали высокие колья, похожие на гигантские карандаши. У широкой калитки, в которую свободно въезжал грузовик, спал огромный, как медведь, пёс Артур. Такие внушительные бастионы и стражу дядя Коля завёл вовсе не для охраны фруктов - просто, как многие люди маленького роста, он любил всё высокое.
Под осень мы залезали в сад, трясли яблони, предварительно выманив Артура на улицу жмыхом - он ужасно его любил. Каждый раз после этих набегов дядя Коля рассказывал нам о каких-то мальчишках, попортивших в саду деревья, и подробно объяснял, как можно собрать фрукты, не поломав ветвей. Бывало, в эти минуты подбегал Артур и небольно покусывал наши ботинки - он-то чуял, чья обувь истоптала сад.
У Яшки с Артуром были вполне дружеские отношения: заметив козлёнка, пёс вставал, потягивался, приветливо размахивал хвостом, подходил вразвалку и покровительственно лизал Яшку большим шершавым языком. А иногда, в знак высшего расположения, притаскивал козлёнку обмусоленную кость. Конечно, не обходилось без размолвок. Случалось, Яшка забывался и начинал объедать флоксы около дяди Колиного дома. Тогда Артур скалился и рыкал, а Яшка сразу вставал на дыбы.
Дядя Коля любил мне что-нибудь рассказывать. Чаще всего о том, как он будет жить, когда станет лесником.
- Вот выйду на пенсию, сад оставлю посельчанам, сам с Артуром переберусь на природу. У нас ведь здесь всё ж заводской посёлок, а я хочу жить поближе к земле, к зверью. Устроюсь куда-нибудь лесником на кордон, построю дом из ветвей и травы и крышу из хвои, буду приручать зверюшек...
Однажды мы с Яшкой подошли к дяде Коле, он кивнул мне, кинул Яшке кочерыжку и стал молча подшивать валенок: прокалывал шилом дырочки и протягивал просмолённую дратву. Подшил подошву, начал пробивать её деревянными гвоздями, чтобы лучше держалось, когда гвозди разбухнут. С полчаса работал и всё молчал. "Что ж такое случилось? - думаю. - Может, обиделся на нас с Яшкой за что?" А дядя Коля починил валенок и посмотрел на меня поверх очков:
- Давай сними-ка ботинки.
- Зачем?
- Подбить надо. Того гляди, пальцы вылезут.
- У меня денег нет, - пробурчал я.
- Снимай, говорю! - нахмурился дядя Коля.
Я нагнулся, стал развязывать шнурки.
Починил дядя Коля мои ботинки, промазал краской, стали ботинки как новенькие. Надел я их, а дядя Коля вздохнул:
- Был у меня такой вот сынишка, как ты... Расстреляли его немцы вместе с моей жинкой... Вывели во двор и... Прямо на моих глазах. За то, что укрывали нас, партизан. А меня повесить хотели, да не успели - наши на хутор ворвались... Всё мечтали мы с пацаном податься в лесничество, построить дом из ветвей и травы и крышу из хвои, приручать разных зверюшек...
От дяди Коли мы с Яшкой направлялись к "крокодилихе" - так звали тётку Груню за то, что она свои владения от мальчишеских набегов огородила плотным забором и ещё установила дополнительные барьеры - насажала крапиву и репейник.