– У меня здесь пока все, но записи далеко не убирайте – мало ли что?
Выйдя в коридор, сразу столкнулся с Нестором и предложил:
– Пошли к тебе, работа для людей Лаптя и Старца нашлась.
В кабинете Лев отдал им по фотографии и сказал:
– Значит, так! Отберите из своих людей самых толковых. Они должны будут поехать в Южинский переулок…
– Мы уже в теме! – кивнул ему Старец.
Гуров неодобрительно посмотрел на Нестора, который только развел руками, словно хотел сказать: «А ты что хотел? Мы все в этом заинтересованы!»
– Ладно! – махнул рукой Лев и стал объяснять: – Там, начиная прямо от Сытинского переулка до улицы Остужева, они должны будут найти все до единой камеры наружного наблюдения, где бы те ни были установлены. Я не знаю, есть там гаишная или нет – не интересовался, но даже если есть, пусть забудут о ее существовании.
– Почему? – удивился Старец. – У нас в ГАИ свои люди есть, мигом запись найдут!
– Нет, я не хочу рисковать! – покачал головой Лев. – Сейчас от вас до меня полшага. Если вам нужна правда, делайте только то, что я скажу!
– Гуров! Похоже, ты в «автономке», – заметил Лапоть, когда-то служивший на подлодке.
– Так карта легла, – сухо ответил тот.
– Поняли, больше вопросов не будет! – переглянувшись с остальными, заверил его Старец, и Гуров продолжил:
– Пусть делают что хотят, хоть извернутся, хоть наизнанку вывернутся, но они обязаны собрать все записи за тот день и привезти мне сюда! – подчеркнул он. – Если же там, паче чаяния, камер не окажется, пусть поговорят со всеми, с кем только возможно, но выяснят, что произошло. Раз уж вы все знаете, то должны понимать: если Матвееву именно там память отшибло, то это не просто так. Он этой дорогой три раза в неделю ездит, для заинтересованного человека это выяснить нетрудно. Вот и думаю я – не там ли она его поджидала?
– И что нам это даст? – спросил Старец.
– Многое! Откуда пришла или подъехала! Одна или с кем-то! Разговаривала с кем-нибудь или нет! Если мы хоть что-то о ней узнаем, то и отследить ее будет легче! Ясно?
Старец кивнул, а Лапоть напомнил Льву:
– Ну, вот! Ты говорил, что мы помочь не сможем, а мы пригодились!
Они вышли, а Гуров сел и устало потянулся всем телом – оно затекло от долгого сидения перед компьютером.
– Может, покушаешь чего? – предложил Нестор.
– Все потом, – отмахнулся Лев. – Скажи лучше, что поиски дали и что с фотографией.
– Уборщиц допросили, и они все Христом богом клянутся, что ни одно окно открыто не было, в комнатах они убирались, но тоже ничего необычного не заметили. Клуб обыскали снизу доверху, и мои ребята уверенно заявили, что она не то что сейчас здесь не прячется, но даже и не пряталась никогда – а искать они умеют! – с некоторой долей растерянности ответил Нестор.
– Она что, привидение? В воздухе растворилась? – разозлился Гуров.
– Кем хочешь, тем ее и считай! – развел тот руками. – Уж если она Матвееву смогла так мозги запудрить, что он все начисто забыл, то я уж и не знаю, кто она!
– А что по фотографии? Кто-то ее в зале видел?
– Официантки видели и бармен тоже. Их всех в одну комнату согнали, и они теперь сидят и тебя ждут.
– А ты говоришь «кушать»! – резко поднялся Лев. – Тут только успевай поворачиваться! Куда ты их посадил?
– Да на втором этаже, в одном из кабинетов. Пошли, покажу!
Они по внутренней лестнице направились наверх, и Гуров по дороге спросил:
– Как дела у Крячко?
– Он там из людей душу вынимает, – хмыкнул Нестор. – Они от него выходят кто – словно из парной, а другие – ничего, даже улыбаются, но пока никого не задержал.
– Да, он с людьми разговаривать умеет, – рассмеялся Лев.
– Кстати, он, между прочим, бутербродиков перехватил!
– Стас такой! Своего не упустит! Бутерброды-то, небось, с икрой были?
– А мне для хорошего человека ничего не жалко! – развел руками Нестор.
Он открыл перед Львом дверь, и тот в удивлении даже застыл – ожидал увидеть гнездышко для любовных утех, а оказался в самом настоящем кабинете, обставленном дорого и со вкусом, правда, окон там не было.
– Я тебя предупреждал, что у меня бывают люди, которым надо наедине деловые вопросы обсудить, – в ответ на его удивленный взгляд напомнил Нестор. – А тут говори – не хочу! Никакой прослушки, никаких видеокамер! – и обратился к своим подчиненным: – Чтобы Льву Ивановичу все рассказали как на духу! А то вы меня не знаете!
Гуров сел в торец стола для переговоров и предложил настороженно смотревшим на него людям:
– Садитесь сюда и давайте вместе вспоминать!
Те осторожно присели на стулья, а Нестор опустился в одно из кресел и, по своему обыкновению, тут же закурил.
– Так, я знаю, что она вошла в здание клуба в 21.37. Пошли дальше. Кто в тот день встречал гостей? Она вошла в зал вместе с господином Матвеевым или одна? Они были вместе или сразу разошлись в разные стороны? Если сели за один столик, то что заказывали? Если сели на один из диванов, что вдоль стен стоят, то на какой именно? Знакомый господина Матвеева пришел в 22.15, и они, как я понял, тут же ушли. Меня интересует все, что эта девушка делала в клубе. Кто начнет?
– Я, – ответила одна из девушек. – Это я в тот день встречала гостей. Господин Матвеев вошел в зал один. Он, как обычно, заказал себе безалкогольный коктейль – он вообще не пьет – и сел на свое любимое место. У него, видимо, случилось что-то, потому что он обычно всегда такой улыбчивый, обаятельный, а в тот день сидел как потерянный, даже про коктейль забыл. Оживился только, когда своего знакомого увидел, и они действительно ушли из зала. А девушку эту я увидела, ну, минут через пять после того, как господин Матвеев в зал прошел, – наверное, в дамской комнате была. Но она к нему даже не подходила. Я еще очень удивилась, как ее сюда пустить могли, потому что у нас таких не бывает! Нет, она очень красивая, такая смуглая черноглазая брюнетка, и макияж в меру, и одета неплохо – видно, что вещи фирменные и дорогие, но не этого сезона, и даже не прошлого, – подчеркнула она. – Но раз ее охрана пропустила, я уже ничего не могла сделать. Подошла к ней и спросила, чем могу помочь, а она мне тихо ответила, что осмотрится и решит. Наверное, сама поняла, что она тут не к месту. Я и отошла. Потом я видела, как она себе в баре бокал сока взяла и ушла с ним на диван, села там, сумку – довольно большую, а не клатч, с каким обычно дамы приходят, – рядом собой положила, и все. Она ни с кем даже заговорить не пыталась, чего я боялась. Хотя, в общем-то, и народу в зале было еще немного. Да и те мужчины, что уже пришли, или своих знакомых ждали, или не одни были. Попозже обычно бывают гости, которые просто отдохнуть сюда приходят, может, кто-нибудь ею и заинтересовался бы, но она до этого куда-то делась. Сначала я в ее сторону посматривала, и она сидела спокойно, а потом исчезла, я даже не заметила, как и куда.
– Скажите, вот вы каждый день видите много людей и, наверное, уже научились хорошо в них разбираться. Как бы вы ее охарактеризовали?
– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Я вообще не поняла, зачем она приходила. Сначала у меня мелькнула мысль, что она кого-то выслеживает, а у нее в сумке видеокамера, но она ее даже не поставила, а просто положила, и дно у нее было обычное.
– Ну, а вы что скажете? – обратился Гуров к единственному парню. – Я так понял, что вы бармен?
– Да, – кивнул тот. – Девушка явно знала лучшие времена, а потом у нее что-то случилось. Понимаете, я привык на руки внимание обращать. Так вот, у нее на пальце был о-о-очень хороший бриллиантик, никак не меньше двух каратов, маникюр свежий, дорогой, но сами руки не ухоженные, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Я понял, – кивнул Лев.
– Сумка у нее от «Гуччи», фирма, отвечаю! – продолжал бармен. – Кошелек – змеиная кожа! Я это видел, когда она за сок платила, и не три копейки там лежало. Но все уже неновое, как и прикид, а он у нее очень не дешевый. Я так думаю, что она была или чьей-то женой, или любовницей, тогда-то ей это все и перепало, а потом жизнь резко поменялась. До того чтобы вещи продавать, она не дошла, но вот работать ей пришлось пойти, и на прежний образ жизни денег уже не хватает. Может, она привыкла раньше по ночным клубам тусить, но только туда, где раньше бывала, она почему-то пойти не могла, а развлечься хотелось. Вот она сюда и пришла, но почувствовала себя неудобно или просто поняла, что не туда попала. Неуверенность в ней какая-то была, скованность.