Но средство привести мою жизнь в порядок существует. Далее он разъяснил, что сайентологическая церковь могла бы помочь мне компенсировать дефекты личности. Далеко не последнюю роль в этом призваны были сыграть витаминизированная вода, прохождение теста из тысячи вопросов и целеустремленные люди вроде самого Тоби.
Добравшись до конца этой краткой речи, он принялся обкусывать себе ногти, а когда, по его мнению, я на него не смотрела, прочищать ухо карандашом с ластиком на конце.
Потом он стал этот ластик грызть, и я решила, что хотя все это, конечно, чрезвычайно забавно, однако с меня, пожалуй, довольно.
Я серьезный человек и пришла по серьезному делу.
Вручила ему визитную карточку, напугала выражениями вроде «погибший мексиканец», «не оказав первой помощи», «нетрезв», «убийство» и «скрылся с места аварии».
Тоби сразу обмяк, и я поняла: еще чуть‑чуть – и его можно будет брать голыми руками. Схватив мой стакан с витаминизированной водой, он плаксивым голосом признался, что в ту ночь, когда его гольф‑карт попал в аварию, он был пьян и всего лишь пытался проехать от сайентологического центра на Пёрл‑стрит к своей квартире на Арапахо, однако не сумел преодолеть подъем в гору. А ведь всем розданы инструкции, строжайшим образом запрещающие приближаться к участку мистера Круза и вторгаться в его личное пространство… Шериф и его сотрудники не придали истории с гольф‑картом никакого значения. Но он понимает, причитал Тоби, что напиваться нехорошо, это слабость, и, если
Он собирался излить мне душу более обстоятельно, но с меня и этого было довольно. Я заверила Тоби, что унесу его тайну с собой в могилу, вышла из кабинета номер два на четвертом этаже и, навеки оставив надежду найти себе прибежище в бункере Тома Круза в случае возвращения инопланетян, пошла обратно к центру Фэрвью.
Уже через минуту я выкинула Тоби из головы и стала обдумывать план дальнейших действий.
Надо поесть. Позвонить Эстебану и поесть.
До мотеля я еле добрела. Поднявшись наверх, увидела записку от Пако: «Сверхурочные! Увидимся вечером!»
В животе урчало. Организм требовал пищи. У меня еще оставалось немного денег, и я вспомнила: Пако говорил, в центре города на Логан‑стрит есть закусочная, где подают бурито. Хорошие, хотя для белого человека такая пища слишком жирна, и потом – дешево.
Снова вышла в город.
Солнечно, но воздух прохладный. В сотне метров от мотеля на развороте у леса по‑прежнему торчал мистер Нью‑Йоркский Номер – латиноамериканской наружности, лысый, коренастый, лет сорока. Попивал кофе, читал «Денвер пост». На первый взгляд показался мне человеком хитрым и изворотливым – может быть, агент Службы иммиграции, а может, и нет.
Я перешла улицу и поприветствовала его:
– Доброе утро!
Сделал вид, что не слышит.
Постучала в окно.
Он опустил стекло, отложил газету.
– Да? – произнес он без всякого акцента с интонацией коренного американца.
– Не подскажете, как добраться до Сан‑Хосе? – спросила я.
Поморщился, буркнул в ответ:
– Я сам нездешний.
– Чужак в раю, ясно. Счастливо!
Стекло поползло вверх.
Теперь, после того как я дала ему понять, что заметила слежку, больше не увидимся, подумала я, но, как выяснилось в дальнейшем, мои способности к предвидению оставляют желать лучшего.
Сегодня я успела поменять одежду уже три раза. На этот раз на мне синие джинсы, черные туфли, красная блузка и плащ, почему‑то оставленный Анжелой. Она что, кино не смотрит? Во всех американских фильмах с участием Хамфри Богарта в Лос‑Анджелесе непременно льет дождь.
Мэйн‑стрит. Серые облака. Малолюдно.
Семья с детьми.