– Да, – односложно ответил он, словно сомневался в своем всемогуществе и ее тупости.
– Но я, по крайней мере, не присваиваю себе право распоряжаться чужими жизнями.
– Вы нагнетаете страсти, мисс Пэндл. Неужели вас так волнуют мои грехи или вы не задумывались об этом? – лукаво поинтересовался Джек.
– Нет. Моей жизни не хватит, чтобы перечислить ваши прегрешения, – отрезала она и слегка улыбнулась, маскируя свои гневные эмоции.
– Вы споетесь с моей бабушкой, если только у нее достанет сил поучаствовать в этой забавной интрижке, а тетушка Мелисса и вовсе прилежно старается ради меня, – сказал Джек.
Джессика припомнила вдовствующую герцогиню Деттингем – авторитарную и в общем-то резкую и грубую особу. Можно было бы посмеяться над этим вздорным предположением, но, странно, оно совпадало с мнением ее матери…
– Что ж, не я одна вижу вас изнутри, – надменно произнесла она, стараясь не расплакаться.
– И ваша прекрасная внешность вполне соответствует вашей душе, мой мальчик, – снова вмешалась леди Пэндл и бросила на дочь предостерегающий взгляд. – Передайте тетушке Мелиссе, что мы конечно же приедем. Если же мне удастся вытащить господина Пэндла с полей и оторвать его от нашей милой Ровены, он тоже поспешит оказать вам поддержку в таком важном деле.
– Благодарю, миледи, весьма признателен, – ответил Джек, и на Джессику внезапно нахлынуло ужасно неженственное желание как следует пнуть его благородную лодыжку, чтобы он, а не она хотя бы раз в жизни неловко захромал прочь.
Но мать уже поднялась с места, опираясь на услужливо протянутую руку Джека, это означало окончание раунда. Теперь противники могут разойтись по своим углам.
– Рад буду снова приветствовать вас в Эшбертоне, Принцесса, – шепнул он на прощание, ловко подсаживая их в экипаж.
Джессика расстроилась окончательно.
– Вы и не заметите меня среди множества благовоспитанных юных красоток, – нарушила она этикет.
– Ах, Принцесса, вас-то я всегда выделяю, – ответил он так, словно напрашивался на благодарность.
Он отступил, и на его симпатичном лице заиграла уже знакомая невыносимо высокомерная улыбка. Лакей захлопнул дверцу, Джек небрежно махнул рукой в прощальном жесте и скрылся в темноте, вооруженный всего лишь прогулочной тростью. «Верно, еще и насвистывает, словно нарочно приглашает ночного вора отважиться напасть на него», – сердито думала Джессика.
– Если ты и далее будешь так же прилежно выполнять свои обещания, мы с отцом, пожалуй, вынуждены будем отречься от тебя, – едко сказала матушка.
– Что вы имеете в виду? Я всегда придерживаюсь своих обетов, – возразила Джессика, задетая за живое гневным тоном матери.
– Всего полчаса назад ты клялась, что будешь ласкова с Джеком, и в конце концов повела себя с ним как разобиженный ребенок. Скандал, да и только!
– То-то у меня предчувствие, не остаться бы сегодня без ужина. – Джессика постаралась свести все к шутке.
Она понимала, что мать в общем-то права. Поддавшись унынию, представив, что Джек женится и это событие разрушит ее привычный мирок до основания, она позволила этим эмоциям подавить все навыки добропорядочного поведения.
– Придется заложить за щеку камешек, чтобы не распускать язык, – пообещала Джессика, внутренне приготовившись блюсти данное слово хотя бы в течение двухнедельного пребывания в доме Джека.
Джек Сиборн – достаточно воспитанный джентльмен, и у нее нет причин держать камень за пазухой, да он и не расстроился – какое ему дело до нее? Он не злопамятен, и в дальнейшем, после этого визита, им суждено видеться лишь случайно, на каких-нибудь особо официальных мероприятиях. У нее семеро братьев и сестер, у него пять двоюродных, впрочем, нет – четыре, исключая Рича, плюс куча более дальних родственников. Скорее всего, им предстоит раскланиваться на крестинах и помолвках – «герцог Деттингем с супругой – мисс Пэндл», – после чего старая дева, предпочтя хорошее лучшему, увянет где-то позади праздничной толпы.
Разумеется, она заранее жалела ту бедняжку, которая обманется блестящей внешностью герцога Деттингема и не распознает его подлинной сущности. У него повадки тирана и неистребимое желание решительно перекраивать судьбы людей из своего окружения для их же блага. Нечего и сомневаться, такой муженек съест бедное дитя с потрохами. Однако помочь ему рассудительно выбрать невесту – вовсе не муки ада, скорее, ее долг. После такого испытания она спокойно сможет удалиться в деревню и разводить свинок или, скажем, вложить свои деньги в строительство каналов или паровых машин. Подобное предпринимательство прославит ее имя, и она прослывет богатой чудачкой.
– Разве может мать просить даже о такой малости, как твое обещание не проявлять свой норов и потерпеть всего лишь две недели? – иронически рассуждала леди Пэндл вот уже битый час, а Джессика под ее взглядом сидела на добротных кожаных подушках, как на иголках. – И не вздумай в Эшбертоне изображать из себя старую деву, будь самой собой, веселись, как всегда. Это поместье прелестно в любое время года, но в разгар лета там особенно приятно, – наставляла мать.
Можно подумать, что наслаждение гармонией природы и архитектурными изысками для Джессики – утешительная награда за ее отказ грубить хозяевам по любому поводу и без оного.
– Но мне и в самом деле всегда приятно гостить в семье тети Мелиссы, – заметила Джессика.
– Да, все будет почти так, как в старые добрые времена, – радостно вещала леди Пэндл.
– Почти, – прошептала Джессика, вспоминая те времена. Тогда она настолько обожала Джека, что принимала на ура все его затеи и была готова повсюду следовать за ним, как преданный щенок.
Тогда она нисколько не сомневалась, что они – друзья навек и, может статься, нечто большее свяжет их. Именно он был ее героем, когда она грезила о сказочном замужестве и вечном счастье. Но все рухнуло в одночасье. Она умчалась на любимом отцовском гунтере навстречу летней грозе и искалечила жизнь обоим. Навсегда. «Лучше не вспоминать те капризы, они так дорого обошлись», – сказала себе Джессика. Совершенно ясно, они с Джеком стали бы наихудшей парой в бурной истории рода Сиборн. А погостить летом в Эшбертоне – прекрасная интерлюдия перед обретением своего истинного пути. Не стоит, конечно, придавать этому событию особого значения, поскольку оно ничем не отличается от остальных доступных ей светских развлечений, вроде сегодняшнего бала. Пройдет и забудется.
Глава 2
На следующий день, увидев Джека на променаде в городском парке, Джессика внезапно поняла, почему предстоящий прием так ее волнует. Она еще издали приметила его, он в свою очередь заметил их фамильное ландо и подивился, как ей удается различить в толпе герцога Деттингема. Он и в самом деле выделялся в толпе праздно болтающих гуляк и веселящихся друзей своим одиночеством. Джессика поразилась тому, как многие светские львицы беззастенчиво бросали на герцога призывные взгляды, надеясь завладеть его разборчивым вниманием, и, прикрываясь веером, нашептывали о нем непристойные сплетни, их молоденькие сестры сидели рядом, навострив ушки, и жеманно улыбались, демонстрируя хорошие манеры.
«Да, он совсем потерялся в своем одиночестве», – подумала она, привыкшая видеть рядом с ним Ричарда. Кузены с детства были неразлучны, в молодости часто появлялись в компании вместе, словно товарищи по оружию. Внезапно Джесс догадалась, почему он замыслил жениться, ей даже пришлось чихнуть, чтобы скрыть свое волнение. Джек надеется, что этот шалопай, узнав о женитьбе кузена, поймет – теперь его шансы унаследовать родовой Земляничный венец[5] и вернуться домой ничтожны. Ей даже думать противно о другой, более гадкой причине женитьбы, и она готова была во все горло крикнуть «нет!» перед этой сиятельной толпой.