– Ой, горло резать! – сказала Валя Ёлкина тихонько. – Я бы ни за что не дала…
– Перестань глупости говорить, – остановила ее Настенька. – Если надо, так надо!
– Совершенно верно, – сказала Надежда Ивановна. – Если надо, так надо. Людмиле Федоровне сделают операцию, и она поправится. Только ей придется недели две молчать. Даже шепотом нельзя будет говорить.
Девочки так и ахнули:
– Ой, две недели молчать!
Надежда Ивановна улыбнулась, и от улыбки лицо ее, как всегда, словно осветилось.
– Я знаю, – сказала она, – вам и пять минут бывает трудно помолчать, не то что две недели. – И добавила очень серьезно: – Может быть, Людмиле Федоровне уже до самого конца года не придется работать в школе, чтобы не утомлять горло.
– Мы ее не будем утомлять!.. Ни за что не будем! – заговорили девочки наперебой. – Мы будем сидеть тихо-тихо – как будто нас и нет… Пускай она хоть шепотом говорит или совсем не говорит, а пишет на доске. Передайте ей…
– Хорошо, хорошо, девочки, – сказала Надежда Ивановна и села за учительский стол. – Обязательно передам. Ну а сейчас мы с вами почитаем дальше по учебнику. Потом, если останется время, я расскажу вам, как ездила прошлым летом на север и видела, как там охотятся на морских животных.
– На китов? – спросила Валя Ёлкина.
– Нет, на моржей и тюленей. Ну, найдите-ка ваших китов.
Все в классе сразу оживились. Девочки раскрыли свои учебники и скоро нашли страницу, где была напечатана картинка, изображающая плывущего среди бурного моря кита.
Надежда Ивановна подошла и села рядом с Кузьминской – на пустовавшее место Ани Лебедевой. Заглянув в раскрытый учебник Стеллы, она сказала:
– Начнем с того места, на котором вы остановились. Читай, Валя. Можешь сидя.
Валя встряхнула своими кудряшками и звонко начала:
– «В летнее время в северных морях появляется много разной рыбы и мелких животных. Изредка встречаются самые большие в мире животные – киты…»
Но не успела Валя перевернуть страницу, как дверь опять приоткрылась, и в класс заглянула нянечка, тетя Ариша.
– Сидите, доченьки, – сказала она и обратилась к старшей вожатой: – Надечка, вас директорша зайти просит. Говорит, по срочному делу.
Надежда Ивановна сразу же встала:
– Сейчас иду. Спасибо, тетя Ариша.
Все разочарованно посмотрели на старшую вожатую. Значит, не придется читать дальше?
– Опять дошли только до китов, – сказала, вздохнув, Валя Ёлкина.
– Что ж поделаешь, девочки, – проговорила Надежда Ивановна, озабоченно оглядывая класс. – Я постараюсь скоро вернуться, и тогда мы и почитаем и поговорим. А что, Зои Алиевой, старосты, нет сегодня в классе?
– Нет, Надежда Ивановна, Алиева второй день не приходит – простудилась.
– Тогда вот что. Стелла Кузьминская, поручаю следить за порядком тебе. Ты – председатель совета отряда, и я на тебя надеюсь. Смотри, чтобы в классе был порядок и чтобы все были заняты делом.
Надежда Ивановна торопливо вышла из класса. Девочки остались одни.
– Ну, что мы будем делать? – послышались голоса.
Кто принялся доставать из сумок и портфелей книжки, кто – переговариваться друг с другом.
Стелла подошла к учительскому столу и громко сказала:
– Девочки! Вы очень шумите, а Надежда Ивановна велела мне следить за порядком. Хотите, я буду вас спрашивать по географии?
На минутку в классе стало тише, потом из разных концов класса донеслись голоса:
– Все равно порядка не будет.
– Почему ты думаешь, что будет порядок, если спрашивать?
– Очень просто, почему, – ответила Стелла. – Нельзя же шуметь, когда в классе урок.
– А какой же у нас урок? – спросила с места рыженькая Ира Ладыгина, та самая девочка, которая принесла однажды в класс живых жуков. – Нет же у нас урока!
– Будет, – спокойно проговорила Стелла. – Сейчас я начну вас вызывать и спрашивать.
– А мы не будем отвечать, – донеслось из глубины класса.
– А тому, кто не будет отвечать, – сказала Стелла, – я поставлю двойку.
В классе задвигались, зашумели.
– Не имеешь права ставить отметки в журнал! Ты не учительница.
– А я и не буду ставить в журнал, – так же уверенно ответила Стелла. – Я буду записывать в тетрадку. Там у меня как раз полный список фамилий всех девочек нашего отряда.
– И ставь, пожалуйста! – крикнула опять Ира Ладыгина. – Себе в тетрадку можешь ставить что хочешь. Хоть единицу с пятью минусами, хоть четырнадцать с плюсом.
Все засмеялись.
– Нет, я буду ставить самые обыкновенные отметки, – сказала Стелла. – А потом скажу Надежде Ивановне, как вы отвечали: кто на двойку, кто на пятерку.
Девочки переглянулись, и в классе стало тише. Но вот раздались голоса:
– Надежда Ивановна собиралась сегодня рассказывать, а не спрашивать.
Но Стелла не обратила внимания на то, что говорили в классе.
Подойдя к своей парте, она, не торопясь, достала тетрадку, карандаш, а потом преспокойно уселась за стол Людмилы Федоровны.
Стелла держалась серьезно и важно. Прищурившись, она медленно вела карандашом по тетрадке сверху вниз, словно не зная, на ком остановиться.
– Только смотри, Кузьминская, – раздался предостерегающий голос Настеньки, – не придирайся и не сбивай!
– Ну конечно, – согласилась Стелла, чуть улыбнувшись одним уголком рта, – само собой разумеется…
– Ишь как разговаривает! – прошептала Настя. – Будто она десять лет в десятом классе преподавала.
Стелла все еще вела карандашом по тетрадке:
– Сейчас будет отвечать… будет отвечать… Киселева.
Клава Киселева только качнула своими пышными бантами, торчавшими над ушами, и осталась сидеть за партой.
– Киселева! – еще громче повторила Стелла. – Возьми указку и иди отвечать.
– Сама себе отвечай, – насмешливо ответила Клава. – А я тебе отметки ставить буду. Тоже в свою тетрадку.
– Нет, девочки! – рассердилась Стелла, вставая с места. – Это никуда не годится. Надежда Ивановна велела мне с вами заниматься, а вы не слушаетесь.
– Ну, иди, Клава, так и быть, – предложила Настя, оборачиваясь к ней. – Чего ты боишься?
– Иди, иди, – подхватили и другие девочки.
Всем уже захотелось посмотреть, что выйдет из Стеллиной затеи.
Клава нехотя встала и враскачку пошла к столу, дергая девочек по дороге – кого за косу, кого за лямку передника.
– Покажи мне, пожалуйста, – начала Стелла медленно, словно наслаждаясь своей властью, – Уральские горы, Алтайские и Кавказские.
– Зачем же все горы сразу? – заговорили в классе.
– Так надо.
Клава подумала немножко и решительно ткнула указкой в Алтайские.
– Это какие? Уральские? – спросила Стелла.
– Вот ты и сбиваешь! – крикнула Настя.
Но Стелла даже не обернулась к ней.
– Ага, не знаешь? – протянула она, с усмешкой глядя на Клаву. – А какие реки текут в Черное море?
– Мало ли какие! – ответила Клава. – Тоже еще учительница выискалась! Не буду отвечать – и все!
– И этого не знаешь! – торжествующе сказала Стелла и, подбежав к столу, поставила в тетради такую большую, жирную двойку, что даже близорукая Лена Ипполитова увидела ее со своей парты. – Очень плохо. Два!
– Пусть хоть двадцать два, – сказала Клава и пошла на место, нарочно громко топая.
Пока Стелла спрашивала Клаву, Катя то и дело поглядывала на свою соседку – Наташу, хмурилась и покусывала губы. Ей уже давно хотелось сказать Стелле, что не надо вызывать и спрашивать, что гораздо интереснее было бы что-нибудь читать или рассказывать. Она молчала только потому, что не хотела мешать Стелле следить за порядком. Но внутри у нее все так и кипело.
«Рада влепить двойку! – думала Катя. – Да еще не какую-нибудь, а побольше, пожирней. Людмила Федоровна подумала бы раньше, сколько вопросов задала бы наводящих, а уж потом только вздохнула бы и поставила маленькую двоечку, а эта воображала рада поиздеваться».
Должно быть, Наташа понимала Катины мысли – она сочувственно кивала ей головой и бросала в сторону Стеллы неодобрительные, осуждающие взгляды.
А между тем Стелла уже вызвала другую ученицу, Тоню Зайцеву – тихую, робкую девочку, соседку Иры Ладыгиной по парте.