Валерий Сергеевич Коваленко, несмотря на свой двухметровый рост, физиономию урожденного морпеха и немаленький житейский опыт, оставался романтиком. Откровенно говоря, Женька раньше полагал, что такие люди уже вымерли. Если они вообще когда-то были, а не беспочвенно выдумывались в старинных фильмах-романах. То-то у нового начальника и этакая смутная история с молодой женой вышла, из-за которой развелся старлей скоропалительно и из Балтийска перевелся. Вот по сыну двухлетнему Коваленко жутко скучает.
Интересно, какая мамаша из Иришки получится?
– Слушай, что-то мы окончательно обалдели, – пробормотал Коваленко. – Пошли, разомнемся.
– У нас «Гиммлер» не в форме, – напомнил Женька о павшем на боевом посту манекене.
– Вернемся – починим. Или нового достанем, я уже почти договорился. Сейчас в тир заглянем. Пора бы вспомнить, что не только с бумажками работаем.
– Мы, вообще-то, теперь следственная бригада, – уточнил Женька.
– В форме себя держать нужно, – заявил начальник, бумажки страшно не любящий.
Треск коротких автоматных очередей наушники глушили, но не то чтобы совсем. Старлей стрелял с одной руки, удерживая ППШ на пистолетный манер. На взгляд Женьки, все это выглядело порядочным баловством и показухой, но действия начальства комментировать – дело сугубо неблагодарное.
– Баланс совсем не тот, – сокрушенно сказал Коваленко, вынимая опустевший диск.
– Так серийный же агрегат, – заметил Женька, вставляя магазин в свой ТТ.
Начальство придирчиво понаблюдало за стрельбой, потом заявило:
– Высишь порядком. А так ничего. Особенно для переводчика.
– Учили доходчиво.
– Ладно-ладно. Тут куда ни сунься, все на вашу легенду отдельскую натыкаешься. Я понимаю, что мне до такой крутизны модельной, как до… Но высишь ты все равно…
– Учту и отработаю.
– Вот сейчас и учти. Патронов мало?
Женька отстрелял еще магазин.
– Вот так, шажок за шажком, – наставительно прокомментировал начальник. – Я не барышня, мне «все и сразу» не нужно. Но с живого не слезу.
– Ну, она, собственно, и с полумертвого фиг слазила, – пробормотал Женька. – Можно, товарищ старший лейтенант, уточнение?
– Угу. Только давай на «ты» переходить. Самое время. Как я понимаю, через пару часов ты меня резко в должностном росте догонишь.
– Только слегка. На звездочку. ТАМ переводчик-ефрейтор – нонсенс. Но я в философском плане хочу высказаться. Понимаешь, там – не история. Там мы. Живые. Только семьдесят лет назад. Понятно, что этого объяснить нельзя. Отсюда кажется – легенда, историческое и героическое прошлое. Но… В общем, мы – свои. Хотя и не можем об этом никому сказать. ТАМ все живые. Не памятники и не фотокарточки черно-белые…
– Умом я понимаю, – Коваленко постучал-побарабанил ногтем по пустому диску. – С другой стороны, один хрен, как-то не очень верится…
– Это пройдет. Очень быстро.
– Ладно. Давай-ка еще магазин спали, и пойдем читать, что мы, тамошние, тогда творили…
…Основной удар был нанесен вдоль шоссе Белоостров – Выборг. Превосходство наших частей было полным. Через двадцать минут после начала атаки гвардейцы 30-го стрелкового корпуса заняли финские траншеи. Командир 1 – го пехотного полка финнов подполковник Вильянен потерял управление батальонами – остатки полка в панике отступали на север…
…10-го июня советская авиация совершила около 1000 самолетовылетов…
…около полудня гвардейцы вышли к реке Сестре. Взорвать мост финны не успели, и нашим танкам удалось проскочить на тот берег…
…поднятым по тревоге егерям были розданы патроны и гранаты, после чего бригада форсированным маршем на велосипедах выдвинулась в район Кивенаппа[20]. Егеря получили панцерфаусты, но пользоваться ими никто не мог…
…финское командование начало эвакуацию, в 10 километрах южнее уже находились наши части…
…вдоль шоссе Кивенаппа – Линтула финнами был подготовлен противотанковый заслон из 17 пушек ПАК-40. Противнику удалось подбить 17 наших легких и средних танков, но заслон был сбит. Финны отошли под прикрытие «Линии ВТ»…
Глава вторая
13 июня 1944 года
Утро
Активно работает наша авиация. В направлении на Сийранмяки атакуют 381-я и 281-я стрелковые дивизии. Начата переброска артиллерии в сектор Куутерселькя.
Несколько километров
от хутора Питка-Кюлля.
15.45
– Вот же, сопля китайская, мы так вообще не дотащимся, – бормотал капитан Голуб, привстав на сиденье «Виллиса» и озирая разодранную гусеницами грунтовку.
– Да тут рядком, доплюнуть можно, – заверил водитель, но уже без прежней уверенности.
Блуждали уже четвертый час. Сначала вывернули на «короткую» дорогу, по которой, как клялся водила, «еще вчера стрижом летал». Может, так оно и было, но сейчас у съезда на разбитую гусеницами просеку красовался кол с прибитой фанеркой, на коей было начертано строгое «Осторожно, мины!» за подписью некоего напрочь чуждого каллиграфии Митрофанова. Потом уперлись в ров, потом ждали, пока пройдет по большаку длиннющая колонна спешно перебирающейся на новое место гвадп[21]. В общем, заплутал «Виллис». Вроде в штаб дивизии ехали, а «по доплюнуть» как на соседний фронт.
– Здесь Питка-Кюлля, а это на Хереля, – бормотал капитан, водя ногтем по карте. – Ну и где этот Сийран… – пир… – т… – ти?[22]
– Так мы поворот минут двадцать как проскочили. Тут рядком, – осторожно пояснил водитель.
– Опять рядком?! Ты, Хворостин, не водитель контрразведки, а диверсант инстинктивный. Раздолбай и брехун несознательный, – разъярился капитан. – Разворачивайся. Доберемся, я тебе, лахтарю[23] колесному…
Пассажиры не вмешивались. Алексей сидел, неудобно поджав ноги. От тряски кружилась голова и вновь стреляло в ухе. Попутчику-старшине тоже было несладко – его три дня назад зацепило осколком по спине. Из санбата сбежал, добирался к своим в разведбат, но кататься в тряском «Виллисе» ему было рановато. Ну, понятно, что в госпиталь ехать не хочет, чтобы от своей дивизии не отстать. Тут вроде как все свои, даже этот самонадеянный раздолбай Хворостин. Один Алексей приткнулся вроде довеска-балласта. Даже не поймешь: свидетель или подконвойный? Настучал злопамятный хирург в штаб дивизии, времени не пожалел, – вон и целая папка с докладными имеется. Легкораненого Трофимова уже и особист госпиталя допрашивал, в здоровое ухо дурацкие вопросы орал. Теперь в дивизионном отделе вообще доконают…
«Виллис» развернулся, проскочил мимо уже знакомых траншей – у бугорка виднелась малоразборчивая табличка с финской надписью. Небось тоже мины. Боев здесь не было – финны, обойденные с фланга, сами спешно драпанули.
Машина вернулась к большаку – снова шла длинная колонна. Похоже, боеприпасы. К новому удару наши готовятся, тут и к бабке не ходи. Ночи короткие, спешат. Да и какие тут ночи? Так, белоночье…
– Значит, направо. Понял, Хворостин?
– Так точно, – бодро кивнул водитель.
– Товарищ капитан, если направо, опять к тем сожженным машинам выедем, – сказал старшина.
– Действительно. – Капитан глянул на водителя. – Ну, что молчим, Хворостин? Ты же вчера меня вез. Ладно, я спал. Но ты-то на трезвом глазу ехал…
– Так точно. Так мы ж с другой стороны, сразу за хлебовозкой шли.
– Тьфу, сопля китайская, хлеборезкой за хлебовозкой, твою… Давай за колонной. До ближайшего поста…
Ехать за колонной было сложно – пыль душила. Подотстали, колонна умчалась куда-то вправо. Капитан уже и ругаться не стал, лишь холодно процедил:
– Хворостин, или ты нас к посту вывозишь, или я тебя…
– Так вот же, товарищ капитан, машина снабжения загорает. Сейчас проясним.
На обочине, у съезда на очередную просеку, стояла полуторка с бочками в кузове. Водитель возился у поднятого капота.
– Этот небось и сам заблудился, – пробурчал Голуб, разглядывая неказистого пожилого шофера в замызганной телогрейке.