К концу XVI в. компания суконщиков в Иглау вынуждена была «в стране и за пределами ее добиваться ссуд», обращаясь к купцам Праги, Штейра и других городов, а компания по сбыту олова в Амберге принимала вклады с правом взятия их обратно лишь по истечении 5 лет, тогда как компания могла ежегодно, с предупреждением за 3 месяца, отказаться от них. Это последнее право – освободиться от вкладов в любой момент – было весьма существенно для компании. В 1614 г. наряду с внесенной участниками суммой в 25 тыс. (117 лиц, в размере от 25 до 450 гульденов), имелось вкладов на 12 тыс. в размере от 250 до 5 000 гульденов (наибольшую сумму поместил курфюрст)[79]. Известная торгово-промышленная вюртембергская компания, центром деятельности которой являлся г. Кальв, в начале XVIII в. уже пользовалась в значительных размерах не только вкладами участников, которые обязаны были помещать известную часть прибылей у компании из 6% годовых (независимо от прибылей, получаемых ими в качестве членов), но и капиталами посторонних лиц; компания делала займы у частных лиц, правительственных касс, местных чиновников и центральной администрации вплоть до высших ступеней и уплачивала 4 или 5% Однако этим путем компания не столько имела в виду расширить свои операции, сколько заинтересовать население, в особенности же чиновников, в успехах предприятия и привлечь их на свою сторону. Когда же положение ее упрочилось, компания начала выплачивать обратно помещенные у нее капиталы, усматривая в них обузу, от которой нужно освободиться как можно скорее[80]. Этот факт крайне характерен. Он ярко выражает условия того времени, когда предприятия вовсе не стремились к расширению своих операций и всячески избегали обращаться к кредиту для этой цели.
С другой стороны, и помещать свои капиталы в предприятиях соглашались лишь весьма немногие; слишком рискованны были такого рода операции[81]. Банкротства представляли собой в то время, как видно из романов XVIII в. и статистических данных, приводимых Баашем, и из описаний деятельности отдельных предприятий, явления весьма частые[82]. Коммерческая деятельность ведь была соединена с большим риском: постоянные войны, опасности, сопряженные с мореплаванием (пиратство, кораблекрушения, отсутствие попутного ветра, задерживавшее суда), валютный хаос и т.д. легко приводили к гибели торговца, а тем самым разоряли и его кредиторов. Поэтому, кто имел лишние деньги, обычно держал их у себя или же приобретал на них землю. Взаймы давали только родственникам или знакомым или, в крайнем случае, при помощи объявлений во вновь появившихся газетах искали верного помещения денег, однако не в области торговли и промышленности, а в форме земельного кредита. В Пруссии к концу XVII в. была учреждена земская кредитная касса (Churmärkische Landschaft), созданная в интересах дворянского землевладения, которая принимала вклады и платила за них 6%, но она скоро обанкротилась, и хотя продолжала и впоследствии свою деятельность, но этот печальный опыт весьма пугал людей, не решавшихся после этого помещать в этом учреждении свои сбережения. В начале XVIII в. король сам стал помещать там свои деньги, и касса в частных вкладах не нуждалась[83].
Однако этот пробел заполняется как безвозвратными пособиями, так и ссудами, выдаваемыми в особенности промышленникам государством[84]. Во Франции, например, государство приходит на помощь промышленности и торговле не только безвозвратными пособиями, но и ссудами. Одно из учреждений – касса полупроцентного сбора (это был дополнительный к 3%-ному сбору, взимаемому с товаров, привозимых с Антильских островов), позже переименованная в Caisse de commerce, – выдало из своих средств (они первоначально были предназначены для борьбы с контрабандой в этих областях) 1,3 млн ливров (за пятидесятилетие 1739—1789 гг.). Ссуды были, однако, либо беспроцентные, либо с весьма низким процентом (не свыше 5), выдавались они на срок 1—6, редко более лет, иногда за поручительством, чаще же без него, почему много сумм (около четверти) не возвращалось[85].
С середины XVIII в. в Пруссии появляются небольшие группы лиц, у которых накопились некоторые суммы и которые стараются их поместить под проценты. Это придворные, дворянство, чиновники, в особенности же вдовы и сироты, всякого рода богоугодные заведения, монастыри. Эти последние категории особенно нуждались в помещении своих денег под проценты, так как обычно не имели других доходов и им пришлось бы для своего существования или для содержания учреждения расходовать самый капитал.
Упомянутая земская касса и другие учреждения дворянского поземельного кредита, а также учрежденный к концу XVIII в. королевский банк и его провинциальные отделения, наконец, государственная торговая компания (Seehandlung) принимали свободные суммы в качестве депозитов, но в крайне ограниченном количестве. Активные операции их были столь ограничены, что они не в состоянии были найти приложение даже для той небольшой суммы вкладов, которая им предлагалась. Им приходилось периодически производить возврат излишних накопившихся у них вкладов, причем это делалось обыкновенно в определенной очереди, в том порядке, в котором они были внесены, так что возвращались каждый раз наиболее давно помещенные суммы. Позже богоугодные заведения в качестве особой льготы добились того, что их вклады вовсе не возвращались, выплачивались же только суммы, принадлежавшие частным лицам. Последние также нередко обращались к королю с жалобами на то, что им некуда поместить свои сбережения, и просили о том, чтобы он приказал земской кассе или банку принять их вклады. Такие прошения подавались военными, отставными чиновниками, духовными лицами. Одни заявляли, что у них нет других источников дохода, другие ссылались на продолжительную и беспорочную службу на пользу государства, иммигранты указывали на то, что при самом вызове их из-за границы им было обещано принять их вклады. При этом они готовы были ввиду верности помещения довольствоваться 5%, которые эти учреждения уплачивали. Король часто отдавал приказание принять суммы определенных лиц (в особенности министров) или учреждений, и тогда приходилось возвращать вклады другим. В 1786 г. среди депозитов, находившихся у бранденбургской земской кассы на 3
1
2
И другие кредитные учреждения страдали от такого несоответствия между активными и пассивными операциями. Учрежденный в 1765 г. Прусский банк не сумел развить ни эмиссионную операцию (право ему было предоставлено), ни жировую, а ограничивался вексельной, ломбардной и депозитной. Но и кредитование (путем учета векселей и под товары) производилось, за отсутствием спроса, в ограниченных размерах, тогда как депозиты (судебных мест, опекунских учреждений, церквей, благотворительных установлений) быстро росли; временно приходилось приостанавливать их прием. Ввиду изобилия их банк стал кредитовать государство и землевладельцев, что привело его к несостоятельности. Характерно, что при создании в 1780 г. в Ансбахе банка, превратившегося впоследствии в Нюрнбергский банк, в качестве одной из основных задач его выдвигалось «всяческое оказание помощи той части подданных, которые часто находятся в затруднительном положении, не имея возможности немедленно поместить поступившие капиталы и наличные деньги». А в то же время купцы заявляли, что в кредитном учреждении, которое давало бы им ссуды, они не нуждаются, и когда некоторым из них банк предлагал ссуды для расширения предприятия, то они отказывались, ссылаясь на то, что от этого пострадал бы их кредит. «Активные операции» развивались медленно, тогда как вклады обильно притекали и никому нельзя было отказать[87].