Государство могло бы также обложить общество налогом в 5 франков и выдать полученную сумму в виде субсидии хозяевам металлургических заводов. Покровительственное действие будет то же самое. Иностранное железо будет также исключено, потому что местные заводчики станут продавать свое железо за 7 франков, и с 5 франками субсидии их доход составит 12 франков. Но при наличии на рынке местного железа по 7 франков иностранный производитель уже не предложит своего железа за 8 франков.
Между этими двумя средствами я вижу только одну разницу: у них один принцип и то же следствие, только в одном случае покровительство оплачивается несколькими лицами, а в другом – всеми.
Признаюсь откровенно, я отдаю предпочтение второму способу. Он кажется мне более справедливым, более экономичным и честным: более справедливым потому, что если общество желает делать подарки некоторым из своих членов, то необходимо, чтобы все принимали в этом участие, более экономичным потому, что таким способом значительно сократятся расходы по взиманию налога и будет ликвидировано много препятствий, наконец, более честным потому, что общество будет ясно видеть суть операции и будет знать, чту его заставляют делать.
Но если бы покровительство приняло этот вид, разве тогда не смешно было бы слышать следующие слова: «Мы платим большие налоги на содержание армии, флота, судебных мест, общественные работы, университеты, уплату долгов и пр.; их сумма превышает 1 миллиард франков. Поэтому было бы очень хорошо, если бы государство взяло с нас еще 1 миллиард для оказания помощи этим бедным владельцам металлургических заводов, бедным акционерам общества анзейских рудников
32
Стоит только поглубже вникнуть в проблему, и вы убедитесь, что именно к этому сводится опровергаемый мной софизм. Делайте что хотите, господа, но вы можете давать деньги одним, только отобрав их у других. Вы желаете непременно разорить того, кто платит налоги? Пусть будет по-вашему; но по крайней мере не насмехайтесь над ним и не говорите ему: «Я беру у тебя еще, чтобы уравновесить то, что я уже взял у тебя».
Если бы я задумал подвергнуть критике все ошибки, заключающиеся в этом софизме, то я бы никогда не завершил свое повествование. Ограничусь лишь тремя замечаниями.
Вы говорите, что Франция отягощена налогами, и на основании этого делаете вывод, что нужно покровительствовать такой-то и такой-то отрасли. Но разве покровительство освобождает нас от налогов? Если представители какой-нибудь отрасли скажут: «Мы участвуем в уплате налогов; это повышает стоимость нашего производства, и мы требуем, чтобы покровительственная пошлина повысила также и продажную цену наших товаров», – то что другое будет заключаться в этих словах, как не желание промышленников переложить налог с себя на остальную часть общества? Путем повышения цены на свои товары они стремятся возместить себе причитающуюся с них часть налогов. Но так как запланированная сумма налогов должна все-таки сполна поступить в казну и население должно подчиниться этому повышению цены, то оно платит и свой налог, и налог на промышленность. Но под покровительством находятся все, – скажете вы. Во-первых, это невозможно; и если бы даже это было возможно, то в чем бы состояло облегчение? Я буду платить за вас, вы за меня; но в любом случае налог придется уплатить.
Таким образом, вы стали жертвой иллюзии. Вы хотите платить налоги, чтобы иметь армию, флот, церковь
33
Но я иду гораздо дальше: я говорю, что чем тяжелее наши налоги, тем больше мы должны заботиться об открытии наших портов и границ для свободного ввоза к нам продукции государства, менее нас обремененного налогами. Почему? Чтобы переложить на него возможно бульшую часть лежащего на нас налогового бремени. Разве то, что налоги в конце концов падают на потребителя, не составляет неопровержимой истины в политической экономии? Следовательно: чем шире становится наша внешняя торговля, тем больше наших налогов, которые мы включили в цену продаваемых нами товаров, выплачивают иностранные потребители; мы же уплатим им меньше, потому что, по нашему предположению, их товары меньше обременены налогами, чем наши.
Наконец, задавали ли вы себе когда-нибудь вопрос: не вызывают ли сами запретительные постановления тех тяжких налогов, из которых вы выводите доказательства для оправдания этих постановлений? Я желал бы, чтобы мне объяснили: к чему послужили бы огромные постоянные войска и сильные военные флоты, если бы торговля была свободна?.. Но это вопрос политический
34
I.6. Торговый баланс
Наши противники взяли на вооружение тактику, которая нас несколько затрудняет. Когда мы излагаем наше учение, они принимают его чрезвычайно почтительно. Когда мы нападаем на основании их учения, они с самым приятным видом отказываются от этого основания; они желают только одного, чтобы наше учение, которое они считают истинным, не выходило за пределы книг, и чтобы лишь их принцип, который они признают ложным, применялся на практике. Предоставьте им управление пошлинами – и они оставят вам область теории.
«Конечно, – говорил недавно г-н Готье де Рюмильи
36
Вы мне скажете о г-не Лестибудуа
37
«Важно то, – говорит он, – что цифра ввоза постоянно увеличивается и превышает цифру вывоза, то есть что Франция ежегодно покупает больше иностранных товаров и продает меньше своих собственных. Это подтверждается цифрами. Что мы видим? В 1842 году ввоз превышает вывоз на 200 миллионов франков. Эти факты, мне кажется, со всей очевидностью доказывают, что отечественная промышленность защищена недостаточно, что мы позволяем иностранной промышленности снабжать нас товарами, что конкуренция наших соперников разрушает нашу промышленность. Действующий ныне закон, мне кажется, подтверждает необоснованность мнения экономистов: будто с покупкой необходимо сопряжена продажа соответствующего количества товаров. Очевидно, что можно покупать, расплачиваясь не своей традиционной продукцией, не доходами, не плодами текущего труда, но капиталом, продукцией, накопленной и сбереженной, которая должна была бы служить для нового производства, т.е. можно издержать, растратить выгоды прежних сбережений, можно обеднеть, идти к своему разорению, истребить весь народный капитал. Это именно мы и делаем. Ежегодно мы отдаем иностранцам 200 миллионов франков».
Итак, вот человек, который четко излагает свои взгляды. В его словах не видно лицемерия. В них ясно обозначена идея торгового баланса. Во Франции ввоз больше вывоза на 200 миллионов франков. Следовательно, Франция теряет ежегодно 200 миллионов франков. Как это исправить? Затруднить ввоз. Вывод безупречный.
Поэтому главный удар нашей критики будет направлен на г-на Лестибудуа, ибо как же иначе нам вступить в борьбу с г-ном Готье? Если вы ему скажете: «Торговый баланс есть заблуждение». Он вам ответит: «Я сам утверждал это в самом начале». Если вы ему скажете: «Но теория торгового баланса правильна». – Он вам ответит: «Так ведь именно к такому выводу я и пришел».
Без сомнения, школа экономистов осудит меня за мои прения с г-ном Лестибудуа. Опровергать торговый баланс, скажут мне, значит воевать с ветряными мельницами.
Но мы должны быть осторожны; принцип торгового баланса еще не так стар, не так хил, не так мертв, как пытается нас заверить г-н Готье, потому что мнения всех членов парламента, включая и самого г-на Готье, при голосовании поддержали теорию г-на Лестибудуа.