Увы! Пока что это оставалось пустым лозунгом!
10.12. Выход всегда есть. Я должен его найти!
Похвально! Молодец, писатель! Только не становишься ли ты фантастом?
10.13 Я его найду!
Стены, словно парализованные его решимостью, на некоторое время перестали сжиматься.
– Ага! – закричал он. – Я знал! Я вас остановлю!
И в припадке гневной радости он вскочил и что есть сил забарабанил по своей темнице ногами. Но это действие «им» не понравилось, и «они» снова перешли в наступление.
10.15. Надо успокоиться. Похоже, они боятся моей твердости и наглеют в ответ на панику.
10.16. Так, отлично. Чуть глубже дышать и приказать сердцу медленнее биться. 120 ударов в минуту слишком много. Попробуем снизить до 100.
10.18. Теперь до 90.
10.20. Теперь до 80.
Тактика работала.
– Вот она – сила мысли! – обрадованно констатировал писатель. – А говорят, ею не только на собственное тело можно воздействовать, но и на окружающие предметы тоже. Мыслью ложки сгибать и поломанную электротехнику чинить. Может, даже и лифт, хоть он и большой.
От этой дерзкой мысли пульс снова участился.
– А что? Что есть какой-то засранный лифт против существа высокой духовной организации?! Вот сейчас я его буду гипнотизировать!
Придя к такому неожиданному, но выстраданному решению, он напыжился, надул щеки и обратил испепеляющий суровый взор на панель с кнопками, логично предполагая, что там и находится мозг испытуемого.
10.23. Ничего!
10.24. Стены перестали дрожать.
10.25. Откуда-то повеяло свежим воздухом.
10.26. Ничего!
10.27. Ничего!
10.28. Не сдаваться!
10.29. Не сдаваться!
10.30. Я заставлю эту жестянку меня слушаться!
10.30. Ну!
10.30. Ну!!!!!
10.30. Ну!!!!!!!!!
Лифт дернулся.
В лифте погас свет и тут же зажегся снова.
Что-то зашуршало, и лифт плавно заскользил вниз.
– Сработало! – удивился писатель. – Или это просто кто-то пришел и спас меня?
Лифт остановился на нижнем этаже и распахнул свои двери, обдавая недавнего своего узника ворвавшимися внутрь встречными потоками света и уличных запахов. Рядом с лифтом никого не было: ни ремонтной бригады, ни соседей.
– Значит, все-таки сработало? – ошалело повторил писатель. – Или просто совпадение?
С этим нерешенным вопросом он шагнул наружу…
3. Невеста
В кафе было немноголюдно, и поэтому две молоденькие официантки вполне могли себе позволить пощебетать о своем.
Свое по большей части заключалось в обсуждении «своих», как они лаконично называли кавалеров.
– А мой вчера приехал на мотоцикле. И в новых кроссовках, – сказала та, что была чуть более белокурой и пухлой.
– А мой предложил съездить куда-нибудь на выходные, – подхватила чуть менее белокурая и чуть более стройная.
– А куда-нибудь – это куда?
– Либо на дачу к родителям, либо в гостиницу где-нибудь на берегу.
– У вас уже все так серьезно?
– Похоже на то.
– И жениться будете?
– Как только он найдет постоянную работу.
– Ого! Так у тебя уже, небось, обручальное кольцо прикуплено?
– Еще нет, но я уже знаю, какое я хочу.
– Надо же, невеста! – не без зависти выдохнула более пухлая. – А мой все не мычит, не телится. Хотя с работой у него все в порядке. И босс даже обещал ему прибавку со следующего месяца. Но он меня еще никуда не возил, жмот! Разве что вчера на мотоцикле. Ну, я и страху натерпелась!
– Чего вдруг? Твой прежний тебя тоже катал на мотоцикле.
– Тот не лихачил. И вообще он был весь какой-то слишком правильный. Может, потому я его и бросила.
– А этот неправильный?
– С этим интереснее. И что на мотоцикле, что без – дух все одно захватывает.
– А мой сегодня опять обедать придет.
– Сюда?
– Сюда.
– А я его женихом буду дразнить!
– Не смей! – более стройная даже сразу вся зарделась. – Не вздумай! Ты все испортишь! Мы же еще официально не объявили. Пока еще так все, в самом начале. И я только тебе и сказала по секрету!
– Да ладно! – фыркнула более полная. – Не боись! Вредить подругам не в моих правилах. Кстати, ты заметила: вон твой постоянный клиент зашел, который всегда с блокнотом. Только он что-то сегодня какой-то взъерошенный. Иди уже к нему, накорми холостяка.
Более стройная взяла меню и чистые приборы и направилась к дальнему столику, за которым обычно любил сидеть писатель. Он, как всегда, плюхнулся на свое любимое место, которое по какому-то странному стечению обстоятельств к его приходу всегда оказывалось свободно. Но хотя делал он сегодня все то же, что и в предыдущие многочисленные свои посещения этого кафетерия: бросил на свободный стул сумку, достал из кармана блокнот, вид у него, действительно, был диковатый. Как будто он узнал какую-то неприятную новость и никак не может ее переварить.
– Ладно, вместе с едою переварит, – саму себя утешила более стройная официантка и протянула клиенту меню.
– Как поживаете? – спросила она вслух. – Будете выбирать? Или как обычно?
– Как обычно, – пробормотал писатель. – Хотя знаете что? Пожалуй, принесите мне чего-нибудь выпить. Такого – освежающего.
– Пива, что ли? – удивилась официантка. – Или чего покрепче прямо с утра?
– Покрепче чего-нибудь.
– Вино, водка?
– Маленькую водку, пожалуйста. И газировки какой-нибудь запить.
– Точно не в себе, – подумала официантка и пошла выполнять заказ.
Писатель, между тем, вздохнул и взялся за карандаш, острие которого описало легкий круг над столом и впилось в плоть блокнотного листа. Лист тут же покрылся грифельного цвета татуировкой. Та гласила:
«Писать слово «козел» через «а» может позволить себе лишь самый отпетый извращенец и враг человечества…
Предполагаемые симптомы клаустрофобии: затрудненное дыхание, головокружение, сухость во рту, потоотделение, учащенное сердцебиение – все проверить в интернете…
Что есть какой-то засранный лифт против существа высокой духовной организации?!
Можно ли силой мысли…
Тут карандаш замер, потому что писатель был отвлечен появлением первой части своего обычного утреннего заказа. Это был теплый хлеб и свежий салат. И хотя, как правило, писатель любил сразу по появлении этой парочки вгрызаться в подогретую хлебную мякоть, на этот раз он вздохнул, отодвинул блюдо и решил дописать начатую фразу:
… воздействовать на себя и окружающий мир?
?
?»
Все-таки хлеб пах слишком вкусно, чтобы можно было забыть о нем надолго. А посему писатель приступил к еде. Отменного, кстати, качества, что, как всегда, заставило его порадоваться тому факту, что любимое кафе находится так близко к дому: при желании из окна его квартиры можно было бы наблюдать за посетителями и официантками.
Официантки, тем временем, справившись с заказами (у писателя на столе появились рыба под соусом и картофельные чипсы), продолжили прерванную беседу.
– А где вы будете жить после свадьбы? – спросила более пухлая.
– Будем квартиру снимать.
– А у него родители богатые?
– Обыкновенные.
– А как они к тебе относятся?
– Обыкновенно. Хорошо.
– Быстро, однако, у вас закрутилось.
– Да не так, чтобы очень быстро.
– А ты часом не беременна?
– Ну, вот еще, скажешь тоже.
– Ну, мало ли, всякое бывает.
– Еще не хватало.
– А этот-то с блокнотом опять пишет. Умора смотреть на него!
– Да уж, я стараюсь, а у него все стынет.
– Да и сам он весь какой-то застывший.
– Точно. Даже жаль его.
– А ты пойди его согрей, невеста! – прыснула более пухлая.
– Невеста! – раздалось в ушах у писателя, и он тут же приник к блокноту:
«Ей подходило быть невестой. По крайней мере, если бы некий кулинар искал модель для свадебного торта, он бы, без сомнения, остановил свой выбор на ней, чтобы скопировать ее аппетитную фигурку и установить ее на белоснежном креме среди не менее белоснежных рельефов из бизе. Такая нежная, сдобная, белокурая – она всем своим видом так и требовала флердоранжа и кружев.
Любой, глядя на нее, моментально понимал, что если жениться, то только на таких. Да, и она сама это смутно осознавала и уже грезила о примерочных, где, завернутая в шелк и утыканная булавками, она сможет воочию увидеть в зеркале образец недолгого девичьего счастья. Кстати, и жених у нее был соответствующий…»