9. Если же люди, принадлежащие пароходам, причинят кому-нибудь из пассажиров какое-либо неудовольствие, то по приношении жалобы будет сделано обиженному в С.-Петербурге полное удовлетворение».
Правила эти настолько характерны, так передают колорит былой эпохи, что не нуждаются в комментариях.
В 1835 году было сделано первое ходатайство об открытии пароходного рейса между Кронштадтом и Ораниенбаумом, но ответ был отрицательный; начальство почему-то не нашло возможным разрешить эти рейсы, которые открылись только 5 июля 1850 г. Затем с 60-х годов стала успешнее проявляться частная инициатива, появился ряд пароходных компаний, стали открываться новые рейсы, например на Лисий нос, вследствие конкуренции понижалась и плата. В 1885 году кронштадтский купец Сидоров прорыл в Ораниенбауме канал, доходящий почти до вокзала, – сообщение стало еще удобнее. Затем стали вводиться винтовые пароходы, и начались попытки продлить судоходство и во время ледохода и ледостава. Попытки эти особенно стали успешны с изобретением ледоколов, помощью которых навигация, например, в зиму 1922–1923 годов продолжалась без перерыва, а пароходы до Ораниенбаума ходили до последних чисел декабря.
Карта пути по Финскому заливу до Кронштадта
Путь в Кронштадт
Перед впадением в Финский залив река Нева – как бы естественный канал, глубиной от 5 до 8
½
Но кроме главного корабельного фарватера с 1883 г. при путешествии в Кронштадт можно пользоваться и устроенным так называемым Морским каналом. Он идет от Большой Невы на Гутуевском острове, который и пересекает через Канонерский остров с севера на юг; далее идет по Канонерской мели, где поворачивает почти перпендикулярно к прежнему направлению и доходит до самого Кронштадта, оканчиваясь на естественной глубине в 20 фут. Вся длина канала 25 верст. От Кронштадта к Петербурге канал идет сначала открыто, без всяких дамб. Эта часть канала имеет 15
½
4½
Канал этот был прорыт для того, чтобы дать возможность глубоко сидящим торговым океанским судам подходить прямо к Петербургскому порту. Идея этого канала несколько в ином направлении принадлежит Петру: он начал приводить ее в исполнение, но смерть помешала, и только в конце 1870-х годов приступили к работе.
Глубина Невы, как мы уже говорили, почти на всем протяжении равняется от 5 до 8 саж. и только у устьев – 3 % сажени; Финский же залив почти от самого Кронштадта не глубже 12 фут., а ближе к Петербургу глубина его все уменьшается и доходит до 10 и даже до 8 фут., и то только по так называемому главному, или корабельному, фарватеру, имеющему от 100 до 150 сажен ширины; по другим же фарватерам глубина значительно меньше, и на мелях она доходит до 3 и даже до 2 фут. Вследствие такой незначительной глубины главного фарватера морские суда не могут пройти в Петербург, и поэтому, придя в Кронштадт, они должны перегружаться на мелкосидящие суда или на так называемые лихтера. Эта перегрузка увеличивает и время, и деньги за провоз. Оказывается, что для прохода от Кронштадта до Петербурга употребляется то же самое время, а иногда и вдвое большее, и платится столько же за провоз, как от Лондона до Кронштадта. Вот причина, заставившая устроить Морской канал и тем самым дать возможность морским судам подходить прямо к Петербургу. В 1909 году Морской канал был углублен до 25 фут., что увеличило проходимость его и для океанских пароходов.
Панорама по пути в Кронштадт
Пока пароход, если он винтовой, разворачивается, отходя от Петербургской пристани, пассажир любуется красавицей Невой с Новым адмиралтейством, стоящими около него военными судами, набережной Васильевского острова с монументальным Горным институтом. Если пароход пойдет по Морскому каналу, любопытствующий взор будет наблюдать жизнь торгового порта: громадные коммерческие пароходы, разгружающие привозимые заграничные товары и уголь и забирающие от нас сырье, работу элеваторов, торговых складов. Если же пароход вышел на корабельный фарватер, то перед уезжающим точно в калейдоскопе будут проходить виды Петербурга, постоянно изменяясь, принимая с каждым мгновением все новый и новый вид, и над этой изменяющейся панорамой недвижно возвышается, горя золотым куполом, Исаакий… Уже пропадет панорама Петербурга, скроются очаровательные картины, а золотой купол Исаакия все виден – он виден и из Кронштадта; так точно, как только мы выйдем в Маркизову лужу, перед ним заблестит купол Морского собора Кронштадта. Эти два блестящих купола служат как бы маяками между Петербургом и Кронштадтом.
Петровская пристань
Но только что пароход выйдет на простор Маркизовой лужи – почему-то так с Петровского времени зовется мелкий Финский залив, – будут развертываться две панорамы: Финского берега с Лахтой и тянущимся береговым лесом и Петергофская перспектива – Стрельна, Петергоф, Ораниенбаум. Красочным пятном выделится Большой петергофский дворец, сначала как бы в тумане начнет возвышаться своеобразный профиль готической церкви св. Александра Невского, все яснее и яснее он возвысится над парками и садами Петергофа, и скоро начнут точно выступать из моря северные форты Кронштадта, те укрепления, которые устроены на искусственных островах среди моря, которые представляют из себя железобетон, и только, и в своей совокупности замыкают то кольцо укреплений, которое делает Кронштадт совершенно неприступным с моря. На берегу белеют постройки Ораниенбаума, между ним и Кронштадтом виднеется круглая башня былого Кроншлота, первого укрепления, построенного на Ораниенбаумской отмели, и Кронштадт весь как на ладони перед приезжающим.
Пароход подходит к Петербургской пристани.
Историческая справка о Кронштадте
Пока пароход скользит по поверхности залива, пока калейдоскопически меняются виды, нужно себе ясно представить, почему возник Кронштадт и как он создавался, развивался.
Ввиду особого направления фарватера в Неве, Петр 16 мая 1703 года заложил на маленьком невском островке Еннисари, что означало Заячий остров, нынешнюю Петропавловскую крепость, значение которой, как я неоднократно указывал в других своих работах, – запереть фарватер, лишить шведский флот возможности проникнуть в Неву.
4 октября 1703 года Петропавловская крепость была готова; Петру в этот день донесли, что шведский флот, крейсировавший в Финском заливе, отплыл на зимовку в Выборг. Петр тотчас, несмотря на плывший уже по Неве лед, поехал в Финский залив на рекогносцировку и наткнулся на Ритусаари, т. е. Крысиный остров, который мы называем Котлин. И Петр сделал то, что не догадались сделать ни шведы, ни русские, в течение нескольких столетий боровшиеся за этот остров, – он обмерил залив вокруг него и заметил, что фарватер идет южной стороной острова, к которой подходит от Ораниенбаумского берега большая мель – ширина фарватера очень невелика. Таким образом, если на отмели Ораниенбаумского берега, у края фарватера, выстроить на искусственном острове укрепление и укрепить Ритусаари, то вход в Невский фарватер будет для шведского флота невозможен. Флот попадает под обстрел возведенных укреплений. Той же зимой начинается поспешная работа, и 7 мая 1704 года гордая сильная башня-батарея уже возвышается над фарватером, грозит своими орудиями и носит гордое название «Кроншлот» – верховный замок. А на Ладожском озере, опять-таки в спешном порядке, строится флот, скоро он выйдет в море и укрепит и без того сильный Кроншлот. И действительно, в течение ряда лет русский Балтийский флот, зимовавший в Петербурге, на время навигации выходил к Кроншлоту. Проход флота на зимовку через невский бар, т. е. через ту отмель, по которой шел главный, или корабельный, фарватер (название его «корабельный» теперь ясно – через него водить корабли Балтийского флота было затруднительно, приходилось снимать балласт, тратить много времени), и Петр решает перенести и зимнюю стоянку в Кронштадт, и начинает строиться первоначальная военная гавань. Таким образом, возникнув, как форт Кроншлот, Кронштадт к крепости присоединяет и гавань для флота. Но если флот здесь зимует, то здесь же необходимо быть тому месту, где можно производить ремонт судам, должен появиться док – и устраивается так называемый Петровский крест-канал (все сведения фактические об упоминаемых здесь достопримечательностях Кронштадта будут даны в своем месте в путеводителе, здесь мы освещаем лишь общую идею). Но военная гавань не могла остаться одинокой, сюда стали приставать и коммерческие суда, а это обстоятельство, в связи с устройством вышеуказанного дока, безусловно должно было явиться притягательным средством для притока мастеровых, рабочих, купцов и прочего населения – и стал возникать город. Таким образом, в развитии Кронштадта мы видим логически выраженное, ясно проведенное положение: