Ну а Калему повезло – он арабом был лишь частично, его штамм «антиарабика» не тронул. Возможно, его спас шнобель выдающейся величины.
– Так куда ты нас везешь? – спросил Дан.
– Гостиница возле старых корпусов. Ты говорил, вы на вечеринку в Общежитие приехали?
– Ну да. Меня пригласили. Хотя я так и не понял, что такого в открытии какого-то общежития, почему из-за этого надо шум устраивать…
– Э нет! Заметь, Общежитие – с большой буквы. Оно ж строилось по проекту ребят с прикладного факультета. А клики «Электрикум Арт» дал. Это дом-умник, понимаешь? Киборгизированный… Тут уже и так, и сяк крутили – интельдом, домумник, зданум, умобитель… Как же так, думаем, «жопа есть, а слова нет»? Непорядок. В конце концов все же решили умнодомом назвать, хоть оно и банально. ЭА вокруг открытия большой шум хочет поднять. Они сейчас взялись за проект по строительству умнодомов и конкурируют в этом деле с «Фурнитурой».
– Да это ж старье, – возразил Данислав. – Сколько времени уже дома с прошивкой делают, на компьютерном управлении… «Фурнитура» вот что-то похожее клепает по заказам, я даже видел один. Похож на загородное бунгало, только движется. Чтоб отпуск проводить где-то за границей техносферы. Мы ехали по бану, а он мимо по лугу полз… как улитка какая. За ним еще след на траве неприятный, вроде мыло склизкое…
– Сам сказал, дорогой – по заказам. Они делают дома для богатых. К тому же движущиеся. А ЭА работает над проектом стационарных зданий.
– Ну и что тут такого принципиально нового? Наоборот, движущиеся дома… вроде как интереснее.
– Только для богачей. Экзотика такая. Они ж стоят раза в три дороже, потому что у них там качающиеся полы, вестибулярный аппарат сложный и навигационная система навороченная. Ну и потом, какой нормальный человек захочет жить в доме, который постоянно перемещается? Я б не захотел. Это чтобы на природе такой поставить… А в техносфере как? Старые дома с прошивкой – они именно старые, там технологии вековой давности. ЭА хочет сделать город, целиком состоящий из стационарных многоквартирных умнодомов. Поставить это дело на поток и снизить себестоимость, чтобы такое жилье могли обычные автономщики себе позволить. Хотя Общежитие – оно, конечно, сверхдорогое. Но это так, реклама. Громкий проект. Здесь, за чертой автономии, есть здоровенный квартал заброшенный. Кирпичные заводы там раньше были – помнишь еще, что такое кирпичи? Фабрики какие-то… Ну вот, они планируют, если с Общежитием все сладится, вложить средства в перестройку того района. Сделать для начала небольшой квартал компендиумов-умников, соединенных в общую систему через Геовэб… Ладно, сам увидишь… А, приехали!
Челомобиль встал. Не поворачивая лысой мягкой головы в бледных складках, водитель что-то еле слышно произнес, голос его полился из динамиков в потолке, будто заговорила сама машина:
– Десять кликов.
В спинке водительского гнезда откинулся щиток, показав щель приемника. Дан расплатился, и только после этого запертые дверцы раскрылись.
Они вышли на залитую солнцем улицу. Здания Желтого корпуса стояли на склоне холма, венчала его цилиндрическая постройка лаборатории физического факультета. Было здесь и несколько не принадлежащих Университетам домов, и на одном, пятиэтажном, висела чуть мерцающая голографическая вывеска:
Парадигма
– «Парадигма»? – удивился Дан, берясь за сумки.
Калем, искоса – и с явным вожделением – разглядывавший Нату, хмыкнул:
– Это уже пару лет как здесь мода пошла такая. Столовая «Квантовый суп», ресторан «Жареный Кот Шредингера» с летним кафе «Копенгагенская интерпретация», цветочный магазин «Аромат кварка», стриптиз-бар «Суперпозиция», гостиница «Парадигма»… Такие заведения часто наш брат преподаватель держит. С возрастом денег поднакопят – ну и вкладывают в какой-то мелкий бизнес. Администратора себе нанимают, чтоб время не тратить… Я сам позже хочу мастерскую оптическую открыть. Назову «Волновая функция»! А чего? Нормальное название…
Пока он болтал, от гостиницы прикатил швейцар-колесничий. Взял сумки, кивнул и повел гостей за собой.
– Спасибо, Калем, – сказал Дан.
– А не за что, дорогой. Я на вечеринке в Общежитии тоже буду. Увидимся, ага? До свидания… – Калем улыбнулся Нате, и та в ответ кивнула, пряча глаза.
Перед тем как войти в гостиницу, Данислав оглянулся: челомобиль отбыл, но Калем в него не сел, а поехал на своих двоих, и скорость его передвижения была как у очень быстро бегущего человека.
Эта гостиница к умнодомам никакого отношения не имела: их встретил обычный дежурный, зарегистрировал и назвал код замка от номера, куда колесничий-портье уже отвез вещи. На лестнице сбоку лежала дорожка из толстого шершавого оргстекла, специально для колесничих.
Войдя в двухкомнатный номер, Дан спросил:
– Ты чего смущалась?
– Нет, я… – Ната заморгала и пошла в ванную.
– Что? Я ж видел – раскраснелась вся.
– Просто он так на меня поглядывал!
– Ну так что же? На тебя часто поглядывают, ты красивая. Как будто сама не знаешь…
Он остановился в дверях, наблюдая, как она выставляет на табло температуру воды и расстегивает безрукавку. Задняя стена ванной комнаты целиком состояла из мутно-белого стеклопакета.
– Так в чем дело?
– Он… у него колеса вместо ног!
Тут уж заморгал Данислав:
– Так он же – колесничий! Ясное дело, колеса. В поселке своем ты к ним не привыкла, но потом-то, когда мы уехали… Ты ж их часто видела.
Ната с порозовевшим лицом повернулась к нему:
– Я просто… Ну, Дан!
– Что? – Он скабрезно ухмыльнулся, наконец догадываясь.
– Что – «что»? Он… он смотрел. И я вдруг представила… Ну то есть представила, как это – с колесничим. Понимаешь? Он же, наверно, даже лежать не может… ну, как все. Колеса ведь мешают…
Туфли Ната сняла, еще только войдя в номер, потом – юбку, и теперь стояла в расстегнутой безрукавке и этих своих серебристых колготках. За ее спиной из душевой решетки текла вода.
– Сидя, – предположил Данислав и шагнул к ней, стягивая через голову, чтоб не возиться с магнитиками, рубашку. – Я себе это так представляю: колесничий вроде как на корточках, а ты сидишь у него… как бы сидишь у него на коленях.
– Я сижу?! – возмутилась Ната, пятясь и улыбаясь краем губ.
– Нет, не конкретно ты, а… партнерша… – Рубашка полетела на пол, и Дан, приближаясь к Нате мелкими шажками, – а она отступала и уже почти достигла душа, – стал выпутываться из штанов. – Ха, зато они при этом могут кататься…
Солнечные лучи проникали сквозь мутное стекло, озаряя их фигуры, уже голые, под душем. Солнце в этот осенний день было ярким; свет, будто распыленное великаном теплое аэрозольное облако, заполнившее город мириадами желтых пылинок, ласкал крыши и мостовые.
III
Прямоугольная плоскость батареи на микроавтобусе, который сворачивал к заброшенному заводскому комплексу, впитывала фотоны и превращала их в электричество. Гудел двигатель, колеса резво крутились… На самом деле энергии солнца не хватило бы для движения машины, она работала от обычного тесларатора. В батарее только периметр предназначался для захвата фотонов, большая часть плоскости, состоящая из кружочков пятисантиметрового диаметра, служила другой цели.
Машина напоминала черную слезу, очертания дверей и лобового стекла оставались неразличимы, многочисленные антенны, уловители и приемники усеивали зализанный корпус. Они беспрерывно сканировали окружающее пространство, пытаясь выявить малейшую угрозу, но так ничего и не выявили на протяжении всего пути от аэропорта до покинутого района за городской чертой, отделяющего Университетскую автономию от зоны ПсевдоДнестра.
Теперь совсем другой мир тянулся вокруг. Бетонные равнины и моря бурьяна перемежались волноломами земляных насыпей, горными грядами из потрескавшегося силикатного кирпича, потухшими шлаковыми вулканами, скелетами подъемных кранов, глиняными ущельями карьеров, пустынями кокса и покореженными ангарами из гофрированного железа – будто развалинами футуристических замков.