Но ведь Макс не такой человек?! Он никого не запугивает и не унижает.
Энн осторожно коснулась руки Макса.
– Послушай, это не мое дело, но я вижу, что ты нервничаешь. Что-то случилось с той женщиной, которая приехала к тебе на работу? Мишель, кажется?
– Не знаю! – Он и в самом деле не знал. И не хотел знать. И думать об этом не хотел.
– Ну хорошо, – ответила Энн и тут же пожалела о том, что спросила.
– Я испугал тебя! Какой же я идиот! Послушай, я так не поступаю. Эти сволочи – они делают что хотят и сводят меня с ума.
– Они – это кто?
– Забудь!
Сейчас Энн могла бы объяснить Максу, каково это – сидеть в несущейся на бешеной скорости машине и слушать излияния человека, который не в состоянии сдержать свой гнев. Но, пожалуй, это была неудачная идея. Во всяком случае, в данный момент.
– Надо бежать, – пробормотала машинально Энн, она не собиралась говорить это вслух.
– Я не собираюсь бежать! – Макс крепко сжал ладони Энн. – Нет оснований. У меня трудный период – но я справлюсь. Кстати, ты любишь бейглы? – Он старался казаться спокойным. – Знаешь маленький ресторанчик в Сент-Мартинвилле, «Бейглы у милашки». Там правда очень мило и подают хорошие бейглы.
– Не знаю, – ответила Энн. Бейглы были некстати, но уж совсем некстати был Сент-Мартинвилл.
Если бы не проливной дождь с туманом, она, конечно, узнала бы места, по которым они проезжали, – и уговорила бы Макса поехать в любой другой городок. Куда угодно, только не в Сент-Мартинвилл, где она выросла и откуда уехала однажды и навсегда. Этот период ее жизни закончился.
– Тебе там понравится, – продолжал Макс. – Бейглы на любой вкус. Пряные соусы, мягкий сыр, копченый лосось, каперсы, прозрачные колечки лука – ты только представь, – и отличный кофе.
– Нью-йоркская еда, – вздохнула Энн.
– Ничего подобного. По всему миру люди едят бейглы. Зайдешь со мной? Перекусим.
Отступать было некуда. В конце концов, все те, кого Энн знала в Сент-Мартинвилле и кто знал ее, либо уехали из города, либо умерли. Во всяком случае, большинство из них. А те, кто остался, вряд ли узнают в ней ту неуверенную в себе девушку, какой она была в Сент-Мартинвилле. Энн знала, что изменилась до неузнаваемости, и внешне, и внутренне.
Надо было принимать решение. Энн совсем не хотелось оказаться в Сент-Мартинвилле, но оставаться в машине с Максом, готовым сорваться в любую минуту, было невыносимо. Так или иначе, надо было выбраться из машины, и тогда она сама о себе позаботится.
– Так ты не успел позавтракать у «Паппи»? Хорошо, составлю тебе компанию. Почему бы и нет? Бейглы так бейглы. Идея мне нравится, – согласилась Энн, решив, что предложение уехать в другое место не может не вызвать у Макса подозрения.
– Я хорошо позавтракал, – ответил Макс, пытаясь угадать настроение Энн. – Но, честно говоря, я не помню, когда это было, так что парочка бейглов мне не помешает.
– Тогда поехали, – сказала Энн.
Что ж, Макс всегда держал ситуацию под контролем и никогда не говорил лишних слов.
Он внимательно посмотрел на свою спутницу: уж не смеется ли она над ним? Нет, Энн не смеялась. Ее тянуло к нему даже сейчас, когда она не могла справиться со страхом.
После всех несчастий, обрушившихся на Энн в Сент-Мартинвилле, ее считали паршивой овцой. За спиной перешептывались: «Она – омерзительна!», «Держись от нее подальше! Не подпускай к ней Джона! Скольким мужикам она жизнь испоганила!». Бездоказательная ложь – но оправдываться было бесполезно. Энн ошиблась дважды – и об этом знали все. Эти ошибки чуть не стоили ей жизни и навсегда погубили ее доброе имя в Сент-Мартинвилле.
Машина въехала в город. Дождь распугал прохожих, и улицы были пустынны.
– Ты здесь сориентируешься? – спросила Энн дрожащим голосом. Она не смотрела по сторонам. Жаль, нельзя натянуть капюшон – ничего, она сделает это, как только выйдет из машины.
– Это небольшой городок. Чуть зазеваешься – и проехал. Но здесь хорошо. Чувствуешь себя комфортно.
Энн пожала плечами – ей комфортно не было. Дождь не утихал. Лил как из ведра – как в Туссэне. Вот где сейчас она должна быть – в Туссэне, «У Паппи», на своем рабочем месте. Это совсем на нее не похоже – где-то мотаться в рабочее время. Больше она этого себе не позволит.
– Так где эта твоя «Милашка»? – Энн не могла вспомнить этого ресторана – возможно, его открыли после ее отъезда.
– Рядом с церковью Святого Мартина. И церковь действует.
Церковь размещалась в белом одноэтажном здании с небольшой колокольней над входом, гордостью горожан и главной местной достопримечательностью. У входа выстроилась небольшая очередь желающих подняться наверх и осмотреть здание. Посетителей тут всегда было много, а дождь только усиливал их желание спрятаться под крышей какого-нибудь примечательного здания. В детстве Энн любила бывать в этой церкви и часто пряталась в церковном Саду вечного поклонения около статуи Евангелины Аккадской, где всегда царили мир и покой. Она считала, что Евангелина следит за ней и охраняет ее, а также всех детей и эльфов. Да-да, именно эльфов. Энн не сомневалась в том, что эльфы существуют и живут в саду среди цветов. Никто никогда не пытался ее разуверить в этом, просто потому, что Энн хранила свою веру в глубокой тайне.
Свернув на Гамильтон-стрит, они проехали два квартала, и Макс свернул в узкий проезд между домами. Энн с тоской смотрела в окно машины – все было до боли знакомо. Макс с трудом припарковался во дворе перед рестораном, где уже стояла дюжина машин. Ресторан представлял собой небольшое одноэтажное здание с большим окном, за которым клубилась толпа посетителей, и стеклянной дверью. Неизвестно, кто создал замечательную вывеску «Бейглы у милашки», но этот человек явно не был профессионалом. Бирюзовые буквы вывески были разной высоты и становились все меньше по мере приближения к концу названия. Когда автор этого шедевра осознал свою ошибку, он решил исправить ее, разместив между буквами желто-коричневые кружочки с пятнышками и дыркой в середине. Энн решила, что они, видимо, изображали бейглы.
Выключив двигатель, Макс не торопился выходить из машины. Энн подумала, что сидящий рядом с ней обаятельный мужчина, мускулистый, темноволосый и голубоглазый, с ямочкой на квадратном подбородке и чуть приподнятыми уголками хорошо очерченного рта, не догадывался о том, какие мысли и желания он у нее возбуждает и как часто по вечерам она мечтает оказаться рядом с ним в неформальной обстановке. А если бы догадался – наверняка посмеялся бы над ней или пожалел.
Макс вышел из машины, а Энн не могла заставить себя подняться. Макс открыл дверцу с ее стороны и протянул ей руку.
– Энни, что случилось? – Макс, нахмурив брови, смотрел на нее сверху вниз. – Что-то не так, я вижу.
– Ничего не случилось. – Энн оперлась о его руку и вышла из машины.
Они снова оказались под проливным дождем.
– Нет, что-то случилось. Этим утром тебя не было у «Паппи», а ты никогда не пропускаешь работу. – Макс смахнул с ресниц капли дождя. Он уже жалел не только о том, что сказал Энн сейчас, но и о том, как поступил по отношению к ней сегодня утром. Хорошо было бы перевести стрелки часов назад, но, к сожалению, это невозможно.
– Вот это да! Оказывается, я должна сообщать тебе, где была и что делала! – Выйдя из машины, Энн почувствовала себя увереннее.
Похоже, они зашли в тупик. Но кто-то из них двоих должен был прекратить перепалку – и это был, конечно, Макс.
– Ты права, прости меня. У меня было очень тяжелое утро, а когда я тебя увидел – это было как спасательный круг. Рядом был кто-то разумный и трезвомыслящий. Рядом с тобой я чувствую себя спокойней. И мне хотелось, чтобы ты была рядом.
– Похоже, нам обоим сегодня утром не повезло. Мое утро было не лучше твоего, Ирен убежала, пришлось ее ловить. – Энн не собиралась пускаться в объяснения, и вот теперь она солгала. Она ненавидела вранье – но в последнее время лгать приходилось слишком часто.