Во-вторых, Катрин в то время была весьма далека от того, чтобы все знать о себе самой. Если бы она знала все о себе, она не сидела бы за компьютером и не играла бы с незнакомым типом, о котором ей ничего не было известно, кроме возраста (тридцать пять), в эту растянувшуюся на недели игру в испорченный телефон. Она и не хотела знать о себе все. Гораздо интереснее было читать о себе опусы мужчины, который ее не знал. Ей и самой была интересна та Катрин, которую она еще не знала. Поэтому они оба открывали ее для себя, причем совершенно безобидным образом. Во всяком случае, так им казалось вначале.
Перед самым Рождеством она вдруг в него влюбилась. Он написал: «Хочешь, я тебе кое-что скажу?» Она ответила: «Скажи». Он: «Ты для меня очень много значишь». Она: «Правда?» Он: «Да. Ты мне снишься». Она: «Надеюсь, в приличном виде». Он: «А как ты выглядишь?» Она: «К сожалению, я жуткая уродина. Не буду вдаваться в подробности». Он: «Это не страшно. Как бы ты ни выглядела, для меня ты — красивая». Катрин, конечно, почувствовала, что это, в сущности, не очень-то лестные слова. Клеменс, скорее всего, не сам их придумал, а где-нибудь услышал или вычитал. Если бы они относились к кому-нибудь другому, она бы невозмутимо повела бровью и тут же удалила бы эти слова из памяти как голливудскую чушь. Но на этот раз они относились к ней. Она была тронута и с бьющимся сердцем написала: «Спасибо! Это очень мило с твоей стороны». Он: «Я влюбился в тебя». Она: «Я рада». «Взаимно» она решила на всякий случай пока приберечь.
И вот утром в свой двадцать восьмой день рождения она написала Клеменсу: «У меня есть для тебя маленький рождественский подарок. Ничего особенного. Но я хотела бы тебе его вручить. У тебя сегодня не найдется пары минут? Мы могли бы где-нибудь пересечься? Можно даже поздно вечером».
Когда она отправила ему этот мейл, у нее было такое чувство, как будто ее желудок превратился в строительную площадку, на которой рабочие одновременно врубили все свои отбойные молотки. В ее жизни такого еще не бывало — чтобы от крохотного письмеца зависело все ее дальнейшее существование, сведенное к иррациональному чувству привязанности к другому человеку.
«Подарком» была маленькая книжечка с мейлами, своего рода «The Best of Katrin and Clemens». Катрин с самого начала сохраняла мейлы и теперь красивым почерком, в сжатом виде воспроизвела на бумаге хронологию их знакомства вслепую. Переписывая адресованные ей слова Клеменса, она окончательно, без ума влюбилась в него и почувствовала непреодолимую потребность немедленно сделать первый шаг к сближению. Она бы с удовольствием сразу же поцеловала его — лучше всего с закрытыми глазами. Ей необязательно было знать, как он выглядит; главное — чтобы он был реально, физически рядом. Потому что поцеловать его по е-мейлу она не могла.
Ответ пришел только после обеда, ближе к вечеру. (Катрин уже думала, что сегодня побьет свой личный рекорд по самым отстойным сочельникам и дням рождения.) Он написал: «Только что прочел твой мейл и чуть не упал в обморок от удивления и радости. Конечно, встретимся! Вечером я буду у бабушки. Вернусь домой в девять и сразу же напишу тебе».
Когда без десяти девять на ее мониторе появился сигнал о том, что пришел мейл от Клеменса, на строительной площадке в ее желудке к отбойным молоткам присоединилось сразу несколько строительных кранов. Клеменс писал: «Я уже дома. Минут через тридцать в принципе мог бы быть у тебя». Она: «А ты не хочешь спросить, где я живу?» Он: «Я знаю, где ты живешь». (Один из строительных кранов в желудке Катрин рухнул, нанеся серьезный материальный ущерб.) Она: «ОТКУДА?????» Он: «Мы знакомы». (Столкновение двух кранов, многочисленные жертвы среди рабочих.