Скажи родители Магнуса мне хоть что-то, я бы почувствовала себя лучше. Мы бы повздорили, и я смогла бы убедить их в том, что люблю Магнуса, готова способствовать его карьерному росту и вовсе не обделена мозгами. Но они были любезны и очаровательны, вежливо расспрашивали о том, как мы подыскиваем себе жилье, и наливали мне вино.
И от этого мне было только хуже. Я была для них чужой. Ведь меня не посвящали в семейные разговоры на тему, до чего ужасна невеста Магнуса.
Все было бы в порядке, если бы Магнус ненавидел своих родителей или хотя бы не уважал их. Но он их ценит. Любит. Они хорошо ладят. Как правило, они во всем согласны, а если не согласны, то все равно ведут себя дружелюбно. Чего бы это ни касалось.
За исключением меня.
Не могу думать об этом слишком долго — сразу расстраиваюсь и впадаю в панику. А я исчерпала свою квоту на треволнения на этот вечер, потому и сидела в «Старбаксе» после работы, пила горячий шоколад и грустила.
Но сейчас, глядя на меня, вы бы просто не поверили в это. На мне маленькое черное платье и туфли на каблуках. Макияж безупречен. Глаза блестят (два коктейля). Ловлю свое отражение в зеркале: беззаботная девушка с обручальным кольцом, попивающая «космо» в «Савое». Такое впечатление, что проблем у меня нет и быть не может.
И честно говоря, настроение тоже куда лучше, чем накануне. Отчасти из-за коктейлей, а отчасти из-за приятного возбуждения — никак не могу поверить, что я здесь. Никогда прежде не бывала в «Савое». Это потрясающе!
Прием проходит в обалденном зале — стены обиты панелями, всюду изысканные канделябры. Официанты разносят коктейли. Играет джазовый оркестр. Красиво одетые люди то и дело хлопают друг друга по спине, обмениваются рукопожатиями, настроение, похоже, у всех прекрасное. Я тут никого не знаю, но мне интересно наблюдать за происходящим. Каждый раз, как кто-то делает шаг в мою сторону, я достаю телефон и проверяю сообщения, и человек тут же ретируется.
Телефон — очень полезная вещь. Прекрасная замена сопровождающему кавалеру.
От Люсинды сообщения сыпятся одно за другим, она в Северном Лондоне, подыскивает серый шелк нужной плотности. Магнус тоже написал, он сейчас в Уорвике, ужинает с каким-то профессором. А Руби информирует меня о своем свидании вслепую. Правда, трудно тыкать в кнопки и одновременно держать коктейль, и потому я ставлю бокал на ближайший столик и отвечаю всем:
Сэму поступила куча ответов на письмо про новые идеи. Многие приложили длинные дополнения и резюме. Есть и парочка видеосюжетов. Людям было чем заняться на уик-энд. Одно письмо даже озаглавлено «1001 идея для „УГК“. Часть первая».
Я-то надеялась, что за выходные все успокоятся и забудут. Но с восьми утра хлынул безудержный поток писем. По-прежнему курсируют слухи, что это тест для подбора кандидатов на крупную должность. Возник ожесточенный диспут, какой отдел первым высказал идею продвинуться в Штаты. Малколм продолжает слать обиженные письма, спрашивая, кто поддержал эту инициативу… Им всем больше заняться нечем?
Снова начинаю нервничать и решаю, что подумаю об этой истории завтра.
Как и о последнем письмо Уиллоу. Похоже, она не только выглядит как супермодель, но еще ей нет равных в постели, и она — единственная наследница огромного состояния. Иного оправдания столь мерзкому характеру не существует.
Сегодня Уиллоу прислала очередную нудную тираду, потребовала найти для нее особый немецкий крем для пилинга и тут же приписала, что он, скорее всего, не озаботится этим, это ведь так в его духе, и все после того, как она притащила ему из Франции целую гору всякой всячины, но такая уж она добрая душа, и он мог бы ценить ее, но разве он КОГДА-НИБУДЬ ценил ее???
У меня от этой ведьмы мурашки по коже. Честное слово.
Одно из писем вдруг привлекает мое внимание. Это послание от Эдриана Фостера из отдела маркетинга.