Коричневый Дракон неистовствовал — теперь уже Гитлер издал приказ о том, что солдаты вермахта защищают границы «Тысячелетнего Рейха», и потому отступление будет караться смертью. Германская группа армий «Северная Украина» опиралась на четыре укрепленные линии, из которой самой мощной была вторая — «Принц Евгений», с тремя, а кое-где даже с пятью рядами траншей, густо нафаршированных долговременными огневыми точками. Но русские клинки уверенно вспарывали чешую Зверя — Первая гвардейская танковая армия рвалась к Висле.
Восьмой механизированный корпус Дремова двинулся в наступление семнадцатого июля, а вскоре в судьбе капитана Дементьев произошел перелом, и событие это, совершенно незначительное по фронтовым масштабам, по накалу страстей могло соперничать с драмами Шекспира.
Бок о бок с артиллерийским дивизионом Власенко наступал 405-й дивизион «катюш» Гиленкова. На марше «эрэсники» попали под огонь немецкой дальнобойной артиллерии, а чуть позже Юрий потерял своего начальника штаба Георгия Сидоровича, подорвавшегося на мине. Гиленков немедленно доложил об этом Дремову и попросил назначить начальником штаба капитана Дементьева — помнил Юра свои слова, сказанные им Павлу под Калинином: «Я тебя к себе перетащу, ты так и знай!». Надо сказать, что дивизион «РС» был для Дремова основной ударной силой, «карманной артиллерией резерва», решающим козырем, который он использовал в самых сложных ситуациях. Без начальника штаба стрельба не велась, а комкор никак не мог позволить себе остаться без «катюш» гиленковского дивизиона в ходе наступления.
Генерал Дремов дал «добро», однако не удосужился сообщить об этом Липатенкову. Власенко, услышав, что у него забирают начштаба в самое горячее время, взвыл и кинулся в ноги к комбригу — спасай, отец-командир, меня тут без ножа режут! — и тот, не знавший о решении Дремова, поддержал своего комдива: коней на переправе не меняют. Приехавший за Дементьевым офицер уехал ни с чем.
Однако через два часа Липатенков влетел на «виллисе» в расположение артдивизиона и бросил Дементьеву, не вылезая из машины:
— Садись, едем к Дремову!
— Мне бы вещи собрать, товарищ полковник, и ординарца, — заикнулся было Павел, но комбриг на корню пресек его поползновения:
— Потом заберешь свое имущество, сейчас не до того. Нас ждут на командном пункте корпуса, Дремов там рвет и мечет.
По дороге полковник рассказал, как разворачивались события. Понимая, что Гиленков без начштаба как без рук, а он, Дремов, без Гиленкова останется без своего личного огневого резерва, грозный комкор тут же вызвал Липатенкова и обрушил на него громы и молнии.
— Из-за тебя он меня чуть палкой не отдубасил, — жаловался комбриг. — Сам знаешь, как он скор на расправу.
Павел знал. Еще весной, под Станиславом, когда наше наступление захлебывалось, Дремов от души отметелил Власенко за то, что дивизион замедлил движение вперед, ожидая, пока саперы проделают проходы в минных полях, и пока не пройдут танки. А сам Дементьев тогда избежал палочной экзекуции только потому, что шустро юркнул в штабной вездеход и завел мотор, демонстрируя готовность наступать и гнать немцев хоть до Берлина.
Дремов ждал их на КП корпуса, сильно напоминая предельно раздраженную пантеру.
— Долговязый какой, — пробурчал он, неласково глядя на Дементьева, — еще в кабину не влезет. Гиленков!
— Здесь, товарищ генерал!
— Забирай своего начальника штаба, и чтоб через час доложил, что мой резерв может стрелять в любую минуту!
Удалившись от начальства на безопасное расстояние, Юра крепко обнял друга.
— Ну, что я тебе говорил? — улыбнулся он, хлопнув Павла по плечу.